Не скажу, что наша совместная жизнь была спокойной. Мы ругались, иногда в ход шли кулаки. Но обиды всегда быстро забывались и уже через пять минут после ссоры мы могли обнявшись сидеть на диване. Вообще, нам через многое пришлось пройти и многим пожертвовать. Макс перевернулся на другой бок, а я снова принялся вспоминать.

***

          Я никогда не забуду свои студенческие годы. Было столько всего, и хорошего, и плохого… Я много тусовался, посещал концерты, время от времени, играл на гитаре в рок-группе, при этом, умудрялся неплохо учиться в вузе и получать стипендию (которую, впрочем, тут же тратил).

        Лихие девяностые. Во власти – бардак. В обществе – смута. А у меня с Максом – любовь. Нам никогда не было скучно друг с другом. Мы виделись каждый день и в институте, и после. Первые месяцы наших отношений были самыми безоблачными. Все воспринимали нас как закадычных друзей, не более. На тусовках мы появлялись вместе, уходили, также вдвоём. Долго-долго целовались в подъезде. Я доводил шатающегося Максима до дверей квартиры, и после, пьяный от любви и портвейна добирался до своего дома, который находился на другой стороне города.

        Но, как бы нам ни было хорошо вместе, каждому из нас пришлось «платить» за такие отношения. В первую очередь тем, что мы были вынуждены шифроваться. Меня это вымораживало, особенно в первое время. Мне хотелось кричать от переполнявших меня чувств, целоваться с Максом в коридорах университета, в аудиториях, а, не прячась в бытовке уборщиц. Тупые предрассудки. Да, со временем я научился сдерживаться. Со временем я стал немногословным и «сухим»…

       Также, мне постоянно приходилось отмазываться от девушек, которые были неравнодушны ко мне. Не знаю, чем я их так привлекал. Нравился я, конечно, не добропорядочным заучкам, они меня сторонились. А вот металлистки с нашей тусовки регулярно оказывали мне знаки внимания. Глядя на их попытки «захомутать» меня, Макс хохотал, тем самым, вызывая раздражение у «соблазнительниц». В скором времени поползли слухи об игнорировании мной противоположного пола. Многие быстро сообразили, что к чему, сопоставив моё равнодушие к девушкам и  постоянное присутствие Максима рядом со мной. Именно тогда я понял, что жизнь – лучший фильтр. Она, своими событиями отберёт «лишних» людей, оставив рядом настоящих друзей.

         На основании этих догадок, со стороны некоторых «приятелей» тут же поползли едкие замечания. Оскорблять непосредственно «в лицо» меня не решались – знали, что я могу хорошенько врезать. Друзья, не предавшие меня, узнав, что я «не такой», регулярно докладывали мне о свежих сплетнях. Максу повезло меньше. В силу его деланного, скверного характера, у него итак было мало доброжелателей. Кроме того, он был хилым парнем, и его могла побить даже девчонка. Поэтому насмешки и оскорбления на него посыпались градом. Стоит отдать Малафееву должное – он сносил нападки с достоинством. Максим не плакал, не жаловался мне. Первое время, я даже не подозревал о том, что его буквально «затравливают», ведь когда мы были вдвоём – все молчали, лишь презрительно ухмыляясь.

***

        В тот день я прогулял первую пару и пришёл в университет  к двенадцати дня. Ещё продолжались лекции. Я расселся на скамейке рядом с нужной аудиторией, закрыл глаза и провалился в сон. Вчера мы с Максом гуляли до четырех часов утра, потому я чувствовал себя несколько разбитым. В конце коридора, где находился мужской туалет, хлопнула дверь, послышались шаги. Я не обратил на это внимания, продолжив дремать. Судя по звукам, у туалета возились два-три человека. Открыть глаза и посмотреть, что же там происходит, было выше моих сил.

- Педик, куда прёшь? А ну, возвращайся в толчок, - с вызовом процедил кто-то.

Сквозь сон я понял: «Макс»!

- Зачем вам я? – как я и думал – Малафеев. Голос его звучал твёрдо, словно сталь. – Полагаю, вы и вдвоём можете не плохо развлечься.

Размах. Удар.

- Пиз**к! – ругнулся Максим.

Я вскочил со скамейки и за несколько секунд добежал до туалета.

Макс стоял, прислонившись спиной к стене и, прикрывал ладонью разбитый нос. Два его сокурсника, замечу, весьма ПТУ-шного вида, обступили его и хохотали.

- Какого хера? Что происходит? – злость душила меня.

Макс убрал руку от лица, из носа потекла кровь. Он улыбнулся. В тот момент мой возлюбленный походил на психа: пустые серые глаза, окровавленные губы, растянутые в широкой улыбке…

- Всё хорошо, Костя, мы просто разговариваем, не беспокойся, - Малафеев произнёс это так мирно, будто я действительно прервал его светскую беседу этими идиотами. Однокурсники престали смеяться. Вероятно, они ждали от педика совсем другой реакции: думали, Максим расплачется, кинется ко мне…

Наконец-то, один из них в нелепой рубашке в ядрёно-зелёную клетку, пробурчал:

- Пришёл женушку спасать.

- Сейчас ты у меня станешь жёнушкой. Без вазелина, - я не стал ждать реакции этого парня и сразу дал ему по роже. Обидчик вскрикнул и припал к стене. Да, рука у меня тяжёлая. Спасибо папе, который всю жизнь пытался вырастить из меня «настоящего мужика».

- Эй, ты! – ко мне кинулся второй однокурсник Макса, но я оказался быстрее и зарядил ему ногой в пах. Тот застонал, и, согнувшись, завалился на пол. Удар оказался сильным – в тот день я одел солдатские «кирзачи», украшенные заклёпками.

Макс захохотал.

- Ещё хотите? – угрожающе спросил я.

- Нет, - буркнул парень, которому я дал по морде.

- В следующий раз будет хуже, - предупредил я, и, обняв Макса, вышел из туалета.

После этого инцидента, мы решили пойти домой.

    Будучи у Малафеева в квартире, я спросил:

- Почему ты не говорил мне раньше о том, что тебя оскорбляют?

- Это был первый раз, - соврал Макс.

- Ты лжешь!

- Если и лгу, что теперь? – равнодушно проговорил он.

- Никому не позволю обижать тебя, - выпалил я.

- Костя, умерь свой пыл, - Максим сел ко мне на колени и зарылся пострадавшим носиком в мои волосы. – Те, кто третирует меня – черви, не более. Они - пустое место, а их слова – крики в пустоту. Есть только ты и я.

- Ты действительно так спокойно относишься к этой ситуации? – я внимательно посмотрел в глаза Малафеева, желая увидеть в них правдивый ответ.

- Действительно, - Макс потёрся своей щекой о мою щёку. – К тому же, этот ажиотаж относительно нашей ориентации скоро пройдёт.

-  Да ну их, - выплюнул я и аккуратно поцеловал моего мальчика в разбитую губу.

Есть только Он и Я.

***

      Как и предполагал Макс, интерес к нашей парочке со временем угас. Все меньше мои друзья рассказывали о выпадах за моей спиной, никто больше не пытался побить или обругать Малафеева.

       Правда, с тех пор, как наша «маленькая тайна» стала достоянием общественности, я лишился многих людей, которых считал, если не друзьями, то хорошими приятелями. Они отвернулись от меня: некоторые одногруппники, парни из нашей «металлической» тусовки. Девушки, также, перестали донимать меня своим вниманием, но это уже было к лучшему.

        Из большого числа друзей-приятелей-«собутыльников», меня поддержали пять человек. Пять человек, с которыми я дружен до сих пор. Конечно, спустя некоторое время, мой круг общения снова значительно расширился, но боль предательства ещё долго жила в моём сердце. Я не жалуюсь, просто констатирую факт.

Такова цена Нашей Любви.