Я слышал десяток историй про то, как люди теряли всё: семью, дом, друзей. Моё отношение к подобным россказням было скептическим, я не испытывал ни капли жалости к «несчастным». Мне терять было нечего. Семьи я лишился давно. Дом покинул добровольно. А друзья - балласт, бесполезные существа, лишь связывающие меня. Сила - только она была мне необходима. К сожалению, понимание того, что без неё я – ничто, пришло слишком поздно.

***
Голова гудела. Казалось, что я проваливаюсь в бездну. Ноющая боль волнами накатывала на тело, а левая рука не чувствовала ничего, словно её не было. Где-то в глубине помещения слышался разговор. Я не разобрал деталей, но общий смысл уловил.

- Почему ты думаешь, что это совершил кто-то из старейшин Конохи? - в голосе сквозит искреннее любопытство.
-Подобного поворота событий опасался Итачи, поэтому он объявился в Листе сразу же, после гибели Третьего, - поучительный тон.
- Значит...
- Да, Пейн, теперь им никто не помешал устранить Учиху-младшего, - усмешка.

Мне было слишком плохо, чтобы связать этот диалог с действительностью. Попытка открыть глаза не увенчалась успехом. Подношу дрожащую ладонь к векам, и вместо привычного пушка ресниц ощущаю корку из запёкшейся крови.
- Вашу мать, кто-нибудь объяснит, в чем дело? - сдерживаться ни к чему.
Слышу скрип двери, тихие шаги, ровное дыхание.

- Даже сильнейшие терпят поражение, Саске, - я узнал голос. Это Мадара.
- Но... - не знаю, что ответить, в голове каша.
- С того момента как твой брат поднял руку на клан, выполняя задание, ты являешься мишенью для старейшин селения. Особенно, за тобой охотится Данзо. И, наконец-то ему удалось тебя нейтрализовать.
- Я жив, - в горле пересохло.
- Жив, но слаб, - отрезал Мадара - Теперь, ты не представляешь никакой угрозы. И Организация больше не нуждается в тебе.
- Я понял, к чему ты ведешь. Без глаз, вам не нужно даже моё тело.
- Уходи, - шорох, снова стук шагов.
Передо мной - кромешная тьма.

Карин помогла мне одеться. Я слышал, как она всхлипывала.
- Я пыталась поговорить с Лидером...
- Бесполезно. Прощай, - всё же, я что-то значил для этой девушки.

Впервые я шёл так: не видя ничего вокруг, полагаясь лишь на слух. Левая рука была парализована, пальцы не шевелились. Опираясь на какую-то корягу, которую мне всучила Карин, я шагал по тропе, наступая в лужи, спотыкаясь о кочки. Грязная вода расплёскивалась под моими ступнями. Голова кружилась, казалось, что происходящее нереально. Может быть, я просто напился до беспамятства? Или в бою крепко получил по голове, и сейчас, просто валяюсь где-то на траве. Колени подгибались, но я упорно двигался. Что я мог ещё сделать? Вернуться в Акацуки и попытаться уничтожить весьма сильных синоби одной правой? Бить на ощупь? Глупо.

Впиваюсь здоровой рукой в щёку. Лёгкий укол боли является доказательством моего краха. Я и вправду повержен и иду… никуда.

Создавалось ощущение того, что всё случившееся подстроено. Возможно, в этом замешан сам Мадара. Слишком просто. Я не помню битвы, в памяти всплывает лишь дурман, а потом, кто-то волочит меня по земле.

Зацепился за что-то ногой. Упал. Не найти сил подняться. "Вот где твоё место, Саске. Лежать рожей в грязи", - горько усмехнуться.

- Отрок, - почувствовал, как кто-то теребит за плечо.
Поворачиваю голову, и по привычке пробую открыть глаза. В горле ком - теперь это простое действие невыполнимо.
- Поехали с нами, - голос мягкий, внушающий доверие.
- Кто вы? – настороженно ответить на предложение.
- Мы - братья из монастыря Синто.
Всё равно, мне некуда идти. Разве есть разница, с кем ехать? Монахи, разбойники – не важно.
Сидя в телеге, я чувствовал, как попутный ветер ерошит волосы. Монахи затянули протяжную песню. Меня потянуло в сон.

Повозка резко затормозила, но я не нашёл сил пробудиться. Неизвестный подхватил меня, и, укачивая, понес за ворота храма.

В помещении звенели колокольчики и разносился аромат благовоний. Ощущалась атмосфера умиротворённости. Жаль, я не мог видеть внутреннее убранство монастыря.

Так, началась моя новая жизнь.

***

Я тосковал по своей силе. Каждую ночь мне снились бои. Я обладал зрением и был ловок, как и прежде. Все враги, осмелившиеся вступить в схватку со мной, терпели крах. А утром, я просыпался разбитый и жалкий, с онемевшей левой рукой. Позже, приходили братья, и вели меня в общий трапезный зал, где я завтракал. Каждый из монахов занимался своим делом: кто-то хлопотал по хозяйству, кто-то тренировался, кто-то вёл службу. Один я сновал из угла в угол, страдая от безделья.

Я пытался заняться боевыми искусствами. Братья поддержали меня. Стоя напротив цели, готовый метнуть сюрикен, я будто вернулся в прошлое. Но, не услышав привычного звука, дающего понять, что мишень поражена, я плюнул на всё, и пошёл прочь с тренировочного поля. После, я проклинал себя за слабость. Следовало бороться, а не раскисать. Каждое утро я обещал себе, что сегодня всё будет иначе. Но, результат был один и тот же: разочарование, нежелание принимать себя калекой.

После обеда, я с другими монахами отправлялся в хайдэн - зал для молитв, Там мы совершали обряд норито. Как и другие, я вставал на колени перед алтарём, пару раз хлопал в ладоши, "привлекая внимание" божества, а потом, шевеля губами, про себя, обращался к Небесам и Духам. Каждый раз, я просил что-то новое. Сначала, чтобы Ками послали мне смерть, потом - чтобы высшие силы отняли у меня память, затем, я молил о душевных силах.
Однажды, после молитвы, меня окликнул Нанджо - брат, ведающий ритуалами.
- Я заметил, что ты вкладываешь всю душу, когда молишься, - констатировал факт он.
- Да. Но в этом нет никакого толка. Ничего не меняется, - я не преувеличиваю.
- Чего ты просишь?
- Смерти, силы, забытья, - загибаю пальцы.
- Как глупо! - я не видел, но почувствовал, что Нанджо осуждающе покачал головой - Не знаю, что было в твоём прошлом, но ты должен бороться. Скажи, какое чувство двигало тобой всю жизнь?
- Ненависть, - отрезал я.
- Вдвойне глупо. Это чёрное чувство, несущее разрушение.
- Оно даёт силу, - возражаю.
- А сейчас, где твоя "сила"? Истинную мощь даёт свет, - поучал меня монах.
- Прости, но в моём существовании давно нет места радости.
- Ты обманываешь сам себя. У каждого человека, даже у самого скверного, есть кто-то, готовый поделиться теплом. Подумай об этом.
Нанджо поднялся и ушёл, оставив за собой аромат сандала и шелест кимоно.

Этой ночью я так и не заснул. Передо мной стояла дилемма: продолжать прозябать здесь, лелея остатки гордости и самолюбия, или вернуться... домой, постараться начать всё заново, получить поддержку, которая так необходима мне.

- Брат, - я пришёл к Нанджо с первыми лучами солнца. Томно зевнув, монах посмотрел на меня заспанными глазами.
- Саске, я вижу, ты принял решение?
- Отвези меня в Коноху, - голос полон уверенности.

***

Около семи часов я трясся в телеге, укрытый колючим шерстяным одеялом. Когда мы приблизились к деревне Листа, я уловил до боли знакомый запах... Запах детства. Мы остановились у ворот, а я затаился под покрывалом.
- Еду в храм Синто в Листе для совершения совместного ритуала, - дружелюбно пояснил Нанджо часовым.
Ворота распахнулись и мы въехали в селение. На улицах стоял гул: смеялись дети, домохозяйки обсуждали последние сплетни.

Брат помог войти в дом и подняться по лестнице. Я сел под дверью в жилище человека, который был моей последней надеждой. Не знаю, сколько времени я провёл так, расположившись у стены, укутавшись в одеяло, которое мне оставил Нанджо. Наконец-то, я услышал знакомые шаги. Он мчался к своей квартире, перепрыгивая через ступеньку. Как обычно.

Останавливаешься. Тяжёлое дыхание. До хруста сжимаешь кулаки. Явно, не ожидал.
- Сас-ке, - заикаешься, а голос дрожит. Хотелось бы мне видеть твоё лицо. Уверен, сейчас у Узумаки глаза готовы вылезти из орбит, а на лбу выступила испарина.
- Сюрприз, - говорю, как можно равнодушнее - Приятный, или нет, решать тебе. Веду себя спокойно. Словно я всё тот же Учиха - сильный, самоуверенный... И я по-прежнему с насмешкой отношусь к Узумаки.
- Что с тобой? - ты недоумеваешь. Наверное, оглядываешь меня своими голубыми глазищами, и не можешь понять, кто меня так уделал.
- Хочешь, чтобы я выложил тебе всё прямо здесь, на пороге? - хмыкаю.
- Ах, да.
Тебе не попасть ключом в скважину. Вероятно, руки трясутся от волнения. Наконец-то. Щелчок и я попадаю в твою комнату. Интересно, изменилась ли там обстановка за эти годы? На прикроватной тумбочке по-прежнему стоит фото с командой номер семь?
- Наруто, - ты затаил дыхание - Та фотография, где мы ещё мелкие, с Какаши…
Перебиваешь:
- Она на комоде, я никогда её не убирал.
Какая сентиментальность. В твоём духе.

Сажусь на кровать, и слышу, как ты носишься по квартире. Направился на кухню, гремишь посудой. Нервничаешь. Приносишь чай, проливаешь немного на меня. Ладно, прощаю.
- Тебе нужна помощь? - заботливо спрашиваешь ты.
Узумаки не перестает меня удивлять. Я ожидал совсем иного поворота событий. Полагал, что ты завопишь, будешь негодовать, скажешь: "Вернулся всё-таки? Понадобилась поддержка – сразу явился. А где ты был, когда все бегали за тобой? Ты предатель, Саске. И эгоист". Я вообразил в красках, как Наруто произносит эту тираду. Лицо раскраснелось, активная жестикуляция, презрительный взгляд. Вот каким тебя нарисовала воображение.

Вероятно, я равняю по себе. Давно пора понять: Узумаки до отвращения добр. Он просто не может оттолкнуть меня.
- Нет, - отрицательно мотаю головой - Не обращай внимания на мой потрёпанный внешний вид. Если я скажу, что соскучился, поверишь?
- А если поверю? - ты как-то странно засопел. Плакать собрался?
- Дело твоё, - усмехаюсь - Посмотреть бы сейчас на твою рожу, но, как видишь не судьба.
- Останешься? - интересуешься, а в голосе - надежда.
- На ночь, - киваю.

Потом, дела разворачиваются так, будто мы с тобой не один месяц живём вместе. Ты мыл посуду на кухне, я зачем-то припёрся туда же, слушал шум воды, текущей из крана. Ты начал рассказывать мне про свою повседневную жизнь. Про то, какая сильная Сакура. Про то, что рамен в твоём любимом «Ичираку» стал ещё вкуснее. Словно не было нескольких лет «игры в прятки».

- В душ? - неуверенно произносишь ты.
- Если ты мне поможешь, - отвечаю как можно спокойнее.

Капли ударяются о металлическую ванну. Ты дрожащими руками стягиваешь с меня юкату.
- Я теперь не такой… как раньше. Кумиром для девушек мне уже явно не стать. Должно быть, вместо глаз, у меня жуткие шрамы, - язвительно говорю я.
- Не важно, - чувствую кожей, как ты приближаешься ко мне. Мягкие губы касаются рубцов.
- Что ты... – ощущаю тепло.
- Ты пришёл, - притягиваешь меня к себе и сковываешь в объятьях - Тебе нужна поддержка, я знаю. Я дам тебе её... Всё, что в моих силах. Пойми, Саске. Я всегда…
- Прекрати эти сопли, - пытаюсь отвернуться.

Переизбыток чувств. Не могу, не хочу сдерживаться. Из груди вырывается полувсхлип-полустон. Кажется, что с этим почти нечеловеческим звуком уходит моя боль.

- Саске, Саске, - как испорченная пластинка повторяешь ты, осыпая поцелуями лицо, гладя грубыми ладонями.
- Левая рука парализована, - предупреждаю я, когда ты тянешься ртом к кисти. Информация проигнорирована. Влажный язык по очереди проходит по каждому моему пальцу. Ничего не чувствую, но мне всё равно приятно.
Ты разворачиваешь меня спиной к себе и торопливо, словно боясь опоздать, делаешь влажную дорожку вдоль позвоночника, опускаешься ниже. Раздвигаешь ягодицы, и тысячи нервных окончаний тут же отвечают на ласку.
- Наруто, - мямлю я, чувствуя, как язык кружит вокруг моего отверстия.
- Сейчас всё будет, - лепечешь ты, и подносишь свой член ко мне. Подаюсь навстречу тебе, желая насадиться.

«Саске, в глубине души, ты рассчитывал именно на такой «тёплый приём»?» - спрашиваю сам себя.

Я очень хочу видеть тебя, Наруто. Приоткрытый рот, из которого вырываются всхлипы и вздохи, распахнутые глаза, в которых плещется желание. Возможно, сложись жизнь иначе – я бы мог любоваться тобой каждый день. Не дано.

Ты обжигающе дышишь мне в затылок, изредка награждая короткими, но жадными поцелуями. Твои движения сбивчивые, неровные. Я начинаю сползать по стене - пол вылетал из под ног. Ты подхватываешь меня рукой за талию, поддерживая. Плотское удовольствие слилось с простой, неизвестно откуда взявшейся радостью. Ты тоже кончаешь, изливаясь в меня, заполняя собой..С твоих губ слетает моё имя.

За окном барабанит дождь. Вымокшие до нитки люди, разбегаются по домам. А мне уютно здесь, рядом с тобой. Заботливо вытираешь мне волосы, будто я маленький ребёнок.
- Никому не говори о том, что я приходил, - предупреждаю.
- Саске! – озлобленно восклицаешь ты.
- Если хоть кто-то узнает о моём появлении в Конохе, можешь забыть о сегодняшней ночи.
- Ладно, буду помалкивать, - неохотно, но соглашаешься.
- Я вернусь в тот монастырь, - излагаю свой план – Но, мне нужно, чтобы ты приходил ко мне.
- Обязательно, - оживляешься – Мы ведь… теперь… как бы… вместе?
«Как девчонка», - едва сдерживаюсь, чтобы не сказать это вслух.
- В противном случае, я бы не пришёл к тебе. Поверь, это решение мне далось не легко.
Ты молчишь.
- Сложившаяся ситуация дала много пищи для размышлений, - продолжаю я – Мне нужна сила.
- Опять за своё, Учиха? – гневаешься ты, вцепившись мне в плечи.
- Может быть, дослушаешь?- огрызаюсь. Хватка слабеет, но ладони, по-прежнему, не убираешь.
- Я многое понял. Ведь ты не просто так, с маниакальной настойчивостью, преследовал меня все эти годы. Я, в свою очередь, тоже небезосновательно скрывался. Не только из-за того, что был одержим получением силы и достижением своих целей. Уже тогда я догадывался, какое чувство может связать нас. Этого я боялся и пытался вычеркнуть тебя из своей жизни. Ведь наши «отношения» разрушили бы все мои планы. Звучит банально, конечно, но, от судьбы не убежишь. И вот я… здесь. Наруто… - глубокий вдох – Я хочу быть с тобой.

Ты снова сжал мои плечи. Крепко-крепко. Наверное, пальцы уже посинели от натуги. Узумаки, ты в ступоре что ли?
- Отцепись от меня, - шиплю – Лучше обними.
«И это говорю я?» - сам на себя удивляюсь.
В воздухе повисла пауза. Шорох. Ты набрасываешься на меня, мы оба падаем на койку. Утыкаешься лицом мне в шею, оросив кожу своими слезами.

- Дождь кончился, - шепчу я, и зарываюсь здоровой рукой в твоих волосах. Я знаю: больше ты меня не отпустишь.