Псков

    Разум окутан глубоким  сном. Тело – кольцом сильных рук и шёлком одеяла. Откуда-то издалека раздаётся непонятная, навязчивая трель. Неужели во сне? Лень открывать глаза, это выше моих сил. Чувствую, как лишился родного тепла. Мерное дыхание в затылок прекратилось, ровно, как и надоевший звонок. Сладко зеваю, раскрыв рот так широко, что щёлкнула челюсть. Слышу сонный, но насмешливый голос Юлиана. Мягкой поступью, словно лев, он возвращается в нашу спальную, и хитро подмигнув, устраивается рядом со мной, включив на трубке радиотелефона громкую связь.

- Чё делать-то будем? – слышу из динамика возмущённый голос Крюкова – директора сети магазинов электроники. – Суки, эти питерцы совсем страх потеряли! Уже брошюры рассылают по квартирам, открытие своё рекламируют и низкие цены. Народ к ним повалит, Кулак, ты понимаешь?

- Понимаю, - Юлиан изобразил серьёзный и вдумчивый голос, хотя с его лица не сходила улыбка. – Обидно, что управляющий у них назначен центром, а не из наших, - покачал головой мой мужчина.

- Ты уже видел, кто это? – заинтересовался Крюк. – Мне Самохин сказал, мол, это «падла несговорчивая».

- Видел, и общался, и даже тонко намекнул, что у нас в городе сложилась определённая конъюнктура цен на данный вид товаров, - усмехнулся Юля, поцеловав меня в висок.

- Так это мужик или баба, я не понял? – хрипло произнёс бизнесмен.

- Для тебя это так важно? – фыркнул Юля, скользнув пальцами по моему торсу. – По паспорту – дама, по внешности – нечто мужиковатое. По характеру – сучка неудовлетворённая. И, да, несговорчивая, - смеюсь, прикрыв рот ладонью. Вспоминаю наш разговор с этой региональной управляющей. Юлиан любого может расположить к себе, завоевать доверие. С этой, якобы женщиной – не сработало. Даже изысканные комплименты не помогли. «Я буду продвигать ценовую политику, установленную центром», - упрямо чеканила она прокуренным голосом. А нам, местным, открытие «пришлого» центра очень не нравится. Не любят в нашем городе чужаков.

- Чё делать-то? – в очередной раз воскликнул Крюков. Появление таких конкурентов, затрагивало его даже больше, чем нас с Юлей. – Нельзя им здесь оставаться… У нас же весь рынок поделен, Юлий! Так спокойно жилось… А эти сучары лезут! – ударяет кулаком по столу. – Вот, наши соседи-новгородцы, молодцы. Подпалили москвичей, двух их «засланцев» замочили, так теперь к ним в город никакая федеральная сеть не суется! А если и суётся, то сразу с «главными» договаривается… Слушай, может, нам тоже этих питерских… - понизив голос, произнёс он.

    Юлиан посмотрел на меня, ожидая реакции на данное предложение.

    Я активно замотал головой, сделав страшный взгляд. Нет, нет и нет. Нашей пары это касаться не должно. Мы и так отсидели срок, больше на зону возвращаться не хочется. Уверен: в случае поджога, следаки начнут копать под местных «воротил», и мы, естественно, тоже попадём под раздачу. А у нас, между прочим, далеко не все дела ведутся чисто и законно.

    Юля мягко улыбнулся, и, отложив трубку подальше, поцеловал меня в губы. Короткого поцелуя и ему, и мне показалось мало – льнём друг к другу, забыв про собеседника, играем языками.

- Кулак? – после нескольких минут молчания, окликает Крюков. – Ты заснул, или как?

- Или как, - недовольно отвечает Юлиан, с неохотой оторвавшись от моих губ. – Во-первых, Юрик, это не телефонный разговор. Во-вторых, ещё рано принимать столь реакционные меры, - наставительно протянул Юля. – Открытие состоится только в следующую пятницу, и у нас достаточно времени, чтобы успеть вставить палки в колёса этим наглецам.

- У тебя есть соображения? – оживился Крюков.

- Конечно, есть, - важно выговорил Юлиан, сделав высокомерное выражение лица. Вот бахвал! – Поэтому, считаю необходимым провести собрание представителей наших деловых кругов. В понедельник, у меня в офисе.

- Да, - согласился Крюк. – Эту тему нужно перетереть. Тогда, до понедельника? Или… Кто знает, может, в каком ресторане с тобой пересечёмся ненароком, - бодро произнёс он.

- Не исключено, - певуче ответил Юля, увлечённо кружа пальцами вокруг моего пупка. – В любом случае, до скорой встречи.

- До скорого, - попрощался Юрий и положил трубку.

     В общей сложности, я уже почти шесть лет с Юлианом. Два с половиной года в колонии, три - на воле. Время, проведённое рядом с ним, пролетело незаметно. Мои дни заполнены любовью и приправлены риском бизнеса. Я высоко оценил доверие, оказанное мне Юлей. Отдохнув душой и телом после выхода на свободу, он ввёл меня в курс дел. А я, на удивление быстро втянулся, и проникся азартом махинаций. Мы – настоящая команда. Конечно, Юлиан главный, как в постели, так и в делах, но все решения мы принимаем сообща. И это обстоятельство греет мою душу.

       Юлька, он змей, хитрый, изворотливый. Но по отношению ко мне – бескомпромиссно честный. У него богатейший жизненный опыт, Юлий много рассказывал о себе. О своих чёрных делах, об «Ордене», о сутенёрстве и наркоторговле.

Я как-то спросил:

- Не боишься, что я могу донести о твоих заслугах, куда следует?

Он захохотал, а потом погладил меня по голове как маленького:

- Зачем бояться того, что никогда не произойдёт? - улыбнулся он. - Впервые в жизни, я не таюсь, потому что люблю. И ты не предашь меня по той же причине. Ты любишь меня. По-настоящему.

Я согласился. Ведь так  и есть.

Люблю этого великого грешника.

Если ад существует на самом деле, то Юлиан имеет все шансы попасть туда. Я бы без раздумий проследовал за ним. Лучше жарится на одной сковороде с любимым, чем куковать одному в далёком раю, играя на арфе и катаясь на пушистых облаках.

    Конечно, не все Юлины поступки я одобряю. Но не мне его судить. У меня за плечами отнятая человеческая жизнь. Я в содеянном ни капли не раскаиваюсь. Всё что не делается – всё к лучшему. В моём случае, сработала эта поговорка. Помирился с отцом, правда, не сказал, что живу, и, более того, люблю мужчину, который старше меня на 21 год.  Променял Вологду на Псков. Студенчество и ровесников, на бизнес и зрелого, но в тоже время, молодого душой и телом, мужчину. И не пожалел, сделав такой выбор.

     Цепочка настойчивых  поцелуев, протянувшаяся от ложбинки между ключицами до мочки, вывела меня из раздумий.

- Мой белокурый мыслитель, - мурлыкнул Юлиан мне на ухо. – Какие мысли заняли твою прекрасную головку?

- Ситуация в городе, - выдыхаю я. – Вообще, разве я могу сейчас думать? - смеюсь. - Когда ты вытворяешь такое… - Юля гладил меня по внутренней стороне бёдер, дразня,  касаясь уже возбуждённого члена

- Ты хочешь, чтобы я остановился? – улыбается и заискивающе смотрит на меня.

- Даже не думай, - горячо шепчу я, надавив на затылок Юлия, и притягиваю его к себе.

    На одном из гей-форумов, где я регулярно зависаю, как-то проводился опрос – на сколько лет партнёр старше вас. Я оказался рекордсменом. Некоторые парни стали подкалывать – «скоро твой любовник сдуется», «это расчет» и так далее. Я посмеялся, прочитав комментарии, и решил ничего не объяснять – пусть думают, как хотят, придурки. Юлька, он будто заспиртовался, и за 6 лет не изменился ни внешне, ни по «показателям» потенции. Старый конь борозды не испортит? Да, особенно такой вороной жеребец, как мой. Вот пусть те, кто наговаривал на меня на форуме, продолжают трахаться по углам с малолетками, и утверждать, что анальный оргазм – миф. Для меня это сладкая реальность, которая, похоже, сейчас накроет…

   Мои ноги закинуты на плечи Юлиана. Он быстро входит в меня, одной рукой сжимая щиколотку, другой - гладит живот, лобок, щекочет плоть. Закрыв глаза, шипя от наслаждения, облизывает мою вторую ногу и умудряется покусывать пальчики. Из-за не совсем удобной, но способствующей глубоко проникновению позы, я не могу прикоснуться к его груди или шее, поэтому из последних сил, пока хоть немного соображаю, тянусь к его пальцам, гуляющим вдоль моего члена. Он сжимает мою руку и наклоняется ко мне, засадив так, что я взвыл. Чувствую, как с низа живота начинает расползаться сладкая истома, сзади всё будто завибрировало… Ещё несколько движений, и я кончаю, сжимая большую ладонь Юлиана. Он, томно выдохнув, изливается в меня.

Развалившись на нашей огромной кровати-сексодроме, мы отдыхаем, постепенно выравнивая дыхание после  порции утреннего секса.

    Холодильник был забит под завязку, но мы с Юлей не любим готовить. Четыре раза в неделю, к нам приходит домработница, убирается и кашеварит. Разморённые прекрасным началом утра, обнявшись, мы стояли у холодильника и долго решали, что бы нам отведать.

 - Может, попробуем сделать канапе из сырокопчёной колбасы и красной икры? – улыбнулся Юлиан.

- Это, по-моему, уже извращение, - смеюсь я. Юля целует меня в макушку и, развратно выговаривает:

- Мы разве не извращенцы?

    Найдя в себе силы, мы делаем несколько тостов, режем толстыми ломтями душистую колбасу, отвариваем пару яиц и выкладываем в миску икру.

Юля, хрустя поджаренным хлебом и закусывая его ложками икорки, поинтересовался:

- Лёша, ты случайно не забыл свои мысли?

- Представь себе, не забыл, - криво улыбаюсь я.

- Значит, я плохо тебя трахнул, - сокрушённо произнёс Юля, закрыв лицо руками. Я невольно захохотал и сел к нему на колени.

- Юлька, вот артист, - целую его щёку. – А теперь, о серьёзном, - складываю руки на груди. – Я категорически против нашего вмешательства, в случае насильственного «выселения» питерцев.  Юлиан кивнул и любопытно посмотрел на меня.

- Глупо применять силовые методы, - пожимаю плечами. – Особенно нам. Мы у мэра – Карася, дверь с ноги открываем…

- Не зря же мы ему избирательную кампанию спонсировали, - замечает Юля, погладив меня по пояснице.

- Он может поспособствовать мирному «выживанию» пришлых, - предполагаю я. – К тому же, не далее чем вчера, я разговаривал с парнем из правового отдела городской администрации, и он сказал, что у этих сетевиков не порядок с документами, и вообще можно много к чему придраться…

- Прекрасно, - довольно тянет Юля. – Алёша, похоже, я могу без страха доверить тебе все дела...  Сам уйду на покой.

- Я тебе уйду! – грожу кулаком. – Лучше Карасёву звони, об аудиенции договаривайся…

- Позвоню, - кивает Юлиан и больно сжимает мой бок. – Что за парень из администрации? - хмурится он. В чёрных глазах скользит ревность.

- Сосунок, - безразлично бросаю я, и подношу ко рту Юли ложку с икрой. Моему мужчине не о чем беспокоиться.

***

Великий Новгород

    На цыпочках вхожу в спальную, держа в руках две  чашки. Одна, с какао –   для меня. Вторая, с кофе, предназначена Никите. Он дремлет, широко раскинув руки. Первый раз за неделю выспался. Подношу к его носу кружку с ароматным, терпким напитком. Ник делает глубокий вдох, и его губы растягиваются в широкой улыбке.

- Фимка, - радостно мямлит он, по-прежнему ленясь открыть глаза.

Поставив чашку на прикроватную тумбочку, щекочу его нос своей рыжей прядью. Никитка морщится и оглушающе чихает, брызгая на меня слюной.

- Доброе утро, - смеюсь я. – И будь здоров!

- Доброе, - притягивает меня за плечи к себе и невесомо касается губ.

- Наконец-то, у тебя нормальные выходные, - улыбаюсь я, прижавшись к его груди.

- Да, - зарывается у меня в волосах. – Надеюсь, нас никто не побеспокоит.

На тумбочке стыли наши напитки, но нам не хотелось распускать объятия.  

Никита, спокойно дыша, перебирал мои пряди, а я просто лежал, слушая, как бьется его сердце.

    Нам не часто удаётся полежать вот так, безмятежно, не ожидая звонков с работы. В будние дни об этом думать вообще не приходится. Я вижу Никиту утром, когда провожаю на работу к 9. Порой, мы встречаемся во время обеда, когда я прихожу к нему в управление с банками с едой.  У него ненормированный рабочий день, чаще всего, он возвращается к 9 часам вечера, а, бывает, засиживается в кабинете или мотается по городу ещё дольше. Иногда, не дождавшись его, я засыпаю, закутавшись в плед. Книга, которую я читаю, выпадает из рук на пол, а я безвольно вытягиваюсь на диване в зале. Никита, вернувшись вымотанным, тихо раздевается, быстро ополаскивается в душе, а потом, взяв меня на руки, переносит в спальную. Как правило, мы оба настолько сонные, что не успеваем толком поговорить, и, обнявшись, проваливаемся в мир грёз.

    Выходных, неомрачённых дежурствами и непредвиденными вызовами, мы ждём как манны небесной. И с их наступлением отрываемся по полной. В такие дни, улыбка не сходит с моего лица. Ради таких минут стоит жить, и упорно ждать моего оперуполномоченного со службы.

- Фима, у нас есть мясо? – кровожадно спрашивает Никита.

- Две сосиски вроде, - припоминаю я. – Хочешь,  посмотрю? – порываюсь подняться, но Ник хватает меня за руку.

- Ты говоришь очевидные вещи, - пошлая улыбка. – Я знаю, что как минимум, две сосиски у нас в доме есть. Одна у тебя, вторая у меня.

Хихикаю, прикрыв рот ладонью.

- Никита, - с шуточной строгостью протягиваю я. – Серьёзно, у нас две сосиски в холодильнике. Молочные.

- Ну-у-у, - куксится он. – Тогда это не мясо… А соя с бумагой, - у него настолько грустное лицо, что я невольно тянусь к нему и глажу по щекам.

- Ник, у нас гречка есть. Макароны. Кочан капусты один остался. И две банки тушёнки, свиной, правда, - перечислил я, загнув пальцы.

- И всё? – вскидывает брови он.

- Да, - печально киваю.

- А до зарплаты пять дней, - вздыхает. – Я бы шавермы сейчас навернул…

- Никита! – восклицаю я. – Ты же сам рассказывал, что однажды, эксперт обнаружил в шаверме лобковый волос…

- Раз на раз не приходится.

- А вдруг… - делаю глаза по пять копеек. – Эти… повара… в майонез… ну, ты понимаешь… - и, шепотом выдавливаю, - Дрочат!? Не спроста же лобковые волосы там берутся.

Чувствую, что щёки залились краской и загорелись. Прижимаю к ним свои холодные ладони.

- Ой, какие мы скромные, - хохочет Никита, и, взяв меня на руки, выходит из комнаты. – Меняем место дислокации, - подмигивает. – Раз на кухне нормально пожрать нельзя, то хоть другим, даже более приятным делом там займёмся!

   Ник снимает с широкого подоконника горшки с геранью и ставит их на стол. На место цветов, он водружает меня. Я стеснительно смотрю в окно – мы живём на втором этаже, и, задрав голову, любопытный прохожий может разглядеть, чем мы занимаемся.

- Никита, вдруг кто-нибудь увидит… - снова краснею. Натура у меня такая.

- Пусть видят, - шипит он, вжавшись своим членом в мою промежность и горячо целуя меня в шею, отведя  длинные волосы назад. Его уже не угомонишь, - Пусть смотрят и завидуют, - возбуждённо смеётся он, на секунду оторвавшись от меня, чтобы достать из ящика стола детский крем.

- Хочу сам, - улыбнувшись, выхватываю у Никитки из рук тюбик, и, выдавив достаточное количество крема на ладонь, начинаю размазывать смазку по эрекции Ника.

Он, задыхаясь от вырывающегося наружу желания, кусал мои плечи, щекотал соски, ласкал меня… там… Так, что я раздвигал ноги шире, и в до упора вжимаясь в стекло, не боясь, что оно лопнет, просил ещё.

Форточка была открыта, а мы живём на тихой улице. Интересно, слышны ли мои возгласы за пределами квартиры?

Наши тела переплелись, и я из последних сил, обхватил Никиту ногами за талию. Так, что заныло травмированное колено, но мне было всё равно. Иногда, я легонько ударялся головой об стекло, когда Ник слишком резко врывался в меня. Кухня была заполнена всхлипами, придыханиями и гулким стуком моей черепушки о стекло. Мы стонали друг другу в рот, не разрывая мокрого, отбирающего последнее дыхание поцелуя.

Никита, потеряв голову, смахивает рукой стоящий на краю стола, горшок с геранью. Под звук расколовшейся керамики, чуть не сжевав собственную прядь, попавшую мне в рот, кончаю, забрызгивая свой живот, руки Ника и, даже подоконник, семенем. Любимый заканчивает вместе со мной, и я чувствую, как внутри меня разливается его тёплая сперма. Мы не можем отдышаться. Не можем разомкнуть наши тела ни на миллиметр. Наш первый раз за эту неделю.

   Я пожарил яичницу и открыл банку тушёнки. В нашей «ячейке общества» работает только Никита, а доход у него не миллионный, поэтому, выбор продуктов в нашем холодильнике, особенно в конце месяца, небольшой.

- Переведусь в прокуратуру, в следственный комитет, - цедит Ник, затягиваясь «Оптимой».

- Никитка, - кладу голову ему на широкое плечо, - Ты же их не любишь… Сам называл прокуроров бумагомарателями. Говорил, что тяжелее ручки в жизни не держали…

- Так-то оно так, - вздыхает он. – Зато, платят им, чуть ли не в полтора раза больше чем нам, а мозг трахают, немного, но меньше. К тому же,  меня уже переманивали… Кто знает… Может, сразу следователя по особо важным дадут, - размечтался Ник.

- Ты любишь свою работу, - парирую я, отхлёбывая какао.

- С тех пор, как ты появился в моей жизни, тебя я люблю больше, - улыбается он. – Такая работа, как у меня, хороша одиноким людям. Я ведь раньше, вообще жениться не планировал, - в который раз говорит Никита. – А теперь у меня есть ты. Следовательно, хочется больше с тобой быть, а не бумажки собирать и за преступниками гоняться. И обеспечивать… Мне-то одному хватало, я не жаловался…  - с сожалением произносит он.

- Нам хватает, - глажу его по колену. – Не всем богачами быть. К тому же, тебе зарплату повысили, премии,  которые  мы откладываем на всякий пожарный…

- Может, тебе нравится, что я пропадаю столько времени на работе? – зловеще спросил Никита и начал в шутку душить меня. – Признавайся, чем промышляешь, пока я мотаюсь?

Я смеюсь и невинно смотрю на Никитку.

- Я очень хочу, чтобы ты был со мною чаще. Но, ещё больше я хочу, чтобы на работу ты ходил удовольствием… - замечаю я.

- Да там почти то же самое, только легче, - подмигивает Ник. – И всё-таки, мой возвышенный возлюбленный, финансовый вопрос тоже важен… Например, те же шмотки. Я-то ладно, у меня форма есть. А ты? – ласково смотрит на меня. – Ты же у меня такой красивый… - убирает мои выбившиеся пряди за уши. – Хочется одеть тебя прилично, модно, а не в эти футболки и джинсы из магазина таможенного конфиската…

- Красивый человек красив в любой одежде, - важно произношу я.

- С этим не поспоришь, - улыбается Никита. – Кстати! – оживляется он. – Сегодня у нас праздник пивовара в парке. Хочешь, сходим? Говорят, там на халяву пиво дают! И конкурсы-развлечения всякие…

- Но еда-то денег стоит, - рассуждаю я. – А к пивку обязательно чего-нибудь захочется.

- Мы же не на нуле? – настороженно интересуется Ник.

- Если ты хочешь последние пять дней до зарплаты вкусно кушать, то…

- Серафим, - страдальчески тянет Никита. – Давай возьмём из заначки, а? Первый нормальный выходной за месяц, праздника хочется.

Вздохнув, я внимательно посмотрел на раскрасневшегося Ника.

- Хорошо, - соглашаюсь я. – Но бери не больше тысячи, ладно?

Никита вскочил со стула, и побежал в комнату, где мы прячем деньги. Я поторопился за ним – ведь он ещё тот жук, под шумок может взять больше.

- Тысячу! – кричу я, влетев в комнату, и повиснув у него на плечах.

- Столько и взял, - невинно смотрит на меня, и торопится спрятать кошелёк в один из ящиков комода. Поцарапав Никитку за руку, выхватываю деньги.

- Ты взял полторы. Здесь было 16 тысяч… - бубню я, пересчитав купюры. – Никита, не нужно тратиться лишний раз…

- Смысл деньгам без дела лежать? – фыркнул он.

- Они есть не просят, - гну свою линию, хотя не люблю спорить.

- Фимка, тебе бы в счётной палате работать, - усмехается Никита, обняв меня за талию.

- Эх, кто меня туда возьмёт… - с наигранной горечью вздыхаю я.

- И, всё-таки, мы возьмём полторы тысячи, - как всегда, последнее слово осталось за Ником. Ничего-ничего, я сделаю всё, чтобы не дать ему потратить эти 500 рублей. Из принципа. Лукаво улыбаясь, подмигиваю ему, и выхожу из комнаты – пора собираться на прогулку.