***

Голова безжалостно гудела. Не выспался. Я тихо встал с кровати, чтобы ненароком не разбудить Кибу и Акамару.

Умылся холодной водой, дабы разогнать дрёму, выкурил желанную сигарету. Обычное начало дня.

На кухне стоял целый ряд бутылок из-под спиртных напитков. А вот с едой была напряжёнка. Но желудок-то требовал пищи. Кинув на разогретую сковороду все более-менее съедобные остатки, я уселся на табуретку рядом с примусом и, время от времени, помешивал свой кулинарный шедевр.

Через некоторое время, шаркая и зевая, в кухню вошёл Киба. Он сладко зевнул, стоявший позади него Акамару звонко тявкнул.

Инудзука схватил со стола чайник и начал жадно пить воду. Напившись вдоволь, он положил свои тёплые ладони мне на плечи и резко выговорил:

- Шикамару, мне это надоело.

- Я же говорил вчера: давай поищем в магазинах нормальной еды, - хмыкнул я, отводя глаза.

- Нара, ты прекрасно понимаешь, что я говорю не о жратве, - голос Кибы звучал бескомпромиссно. – Тебе не кажется, что наш запой затянулся? Мы уже месяц  живём среди руин и, похоже, не собираемся ничего предпринимать. 

- Лично меня всё устраивает, - фыркаю я. – Мне казалось, что тебе тоже нравится…

- Ты собрался провести здесь всю жизнь? – собаковод срывается на крик. – Ты же говорил, что недельку перекантуемся здесь, а потом присоединимся к большинству, строить новое селение…

- Тебя никто не держит, - равнодушно, словно это меня не касается, произношу я.

- Шика, зачем ты так? – нервно спрашивает Инудзука и дёргает меня за хвост.

- Не трогай волосы.

- А ты не сердись, - голос моего приятеля стал мягче, спокойнее.

- Не самое лучшее утро в нашей совместной жизни, если можно так сказать, - усмехнулся я.

Мы испытующе посмотрели друг другу в глаза. Киба наклонился ко мне и легко коснулся губ. Я ответил, схватив Инудзуку за плечи, не желая отпускать его. Может быть, это наш последний поцелуй. У Кибы сухие, солоноватые губы. Шустрый язык исследует итак вдоль и поперек изученный рот. Из моей груди вырывается стон. Животная страсть, возникшая между нами, сводит меня с ума. Хватает одного прикосновения, чтобы разжечь огонь. Я привык к пьяной праздности, я привык к безумному сексу, я привык к этому «собачнику». Грусть, которая часто посещает меня, улетучивается, когда я рядом с этим грубоватым, пропахшим псиной парнем…

- Так мы едем к нашим? – с надеждой спросил он, когда мы прекратили целоваться.

- Судя по всему, ты едешь, а я – нет.

- Шика, твою мать, одумайся! – в сердцах Киба ударяет кулаком по столу.

- Повторяю: я тебя не держу, - чеканя каждое слово, говорю я. – Мы месяц жили вместе. Если ты устал от этого, я не вправе тебя заставлять быть со мной. И давай прекратим этот разговор. Он начинает меня напрягать.

Если бы Инудзука знал, как трудно мне говорить всё это. Но я не собираюсь уговаривать его остаться, тем более, я не намерен следовать за ним. Пока не намерен. Так будет лучше для всех. К тому же, по моим расчётам, есть два варианта развития событий… Причём, положительный сценарий более вероятен. Посмотрим.

- Это твоё последнее слово? – Киба, ты выражаешься как судья.

- Да, Ваша честь, - издевательски отвечаю я.

- Жаль, - ты проводишь рукой по моим волосам и покидаешь кухню, Акамару тенью следует за тобой. Уже стоя на пороге, ты злобно бросаешь:

- Смотри, не пожалей потом.

- Не пожалею. Плакать и грызть подушку уж точно не буду, - фыркаю в ответ, когда хлопнула дверь.

Воистину, пути Господни неисповедимы. Если бы мне сказали, что я буду целых тридцать дней жить с Кибой в разрушенной Конохе - я бы покрутил пальцем у виска и послал «фантазера» куда подальше. Всё же, в «прошлой жизни» я не был достаточно близок с Инудзукой. Мы были знакомыми, но никак не друзьями. Кто бы мог подумать…

И вот, что в результате: я сижу в прокуренной грязной кухне, находящейся в полуразрушенном доме на окраине селения. По инерции помешиваю подгорающий завтрак. В квартире непривычно тихо. Не лает Акамару. Кибы нет рядом. И… родителей не стало… В сердце – пустота. Как же это всё-таки больно.

Три недели назад

Первую неделю мы с Кибой частенько выпивали. Успокаивали нервы. В подземных складах некоторых магазинов осталось достаточно алкоголя.

Похоронить родных оказалось нелёгким испытанием. Никогда не забуду, как мы через всю Коноху волокли трупы близких.

Мы сделали общую могилу недалеко от крепостной стены. После, уставшие, мы долго сидели и смотрели на перекопанную землю.

- Может, займемся мародёрством? – с горькой усмешкой предложил Инудзука.

- Предлагаю проверить магазины на наличие бухла, - тут же среагировал я.

Пьяные и, поэтому, невероятно счастливые, мы  шастали по окраинам Конохи в поисках «приличного» жилья. Наконец-то мы нашли наименее пострадавший от взрыва дом и поселились в нём. Как нам казалось тогда - на пару дней. Так и началась наша совместная жизнь.

Киба оказался хорошим парнем. С ним было интересно и легко общаться. Он не напрягал, что для меня очень важно. Инудзука чувствовал, когда я хотел побыть один, или, напротив, желал его общества. Конечно, у него есть свои пунктики. Но у кого их нет? Иногда мне вообще кажется, что люди как раз и состоят из своих, присущих лишь им «пунктиков».

В одну из тёплых лунных ночей, когда тёло было лёгким, а разум от выпитого алкоголя затуманенным, я обратился к Инудзуке с провокационным предложением:

- Может трахнемся, Киба?

Он перевёл на меня пьяный, ошалевший, но весёлый взгляд и протянул:

- А я думал, ты больше по женскому полу специализируешься.

- На самом деле, мне пофиг, - ухмыльнулся я. – Лишь бы человек был хорошим. Я, кстати, в нашем случае, готов быть на месте «женского пола», так как это менее утомительно.

- С чего это у тебя такое предложение возникло? - по-прежнему ломался Инудзука.

- Чем нам ещё здесь заниматься? – хмыкнул я.

- Вполне резонно, – согласился он. – Я готов приступить к делу немедленно, - и в подтверждение своих слов собачник потянулся ко мне. Я что-то хотел сказать в ответ, но мои слова утонули в поцелуе.

 Как мне было тогда хорошо. Впрочем, как и во все в другие разы с Инудзукой. Я полностью отдавался на волю его проворных рук, требовательных, жадных губ. Киба вытворял невероятные вещи с моим телом. Я и подумать не мог, что у меня столько чувствительных точек. Он вылизывал и целовал мои плечи и спину; доводил до исступления, покусывая внутреннюю сторону бедёр. Он рычал как дикий зверь, врываясь в меня, до синяков сжимая мои ягодицы. С каждым резким толчком я приближался к звёздам. Сам я выкрикивал что-то невразумительное, мат вперемешку с уменьшительно-ласкательными словами. Его грубые ладони бегали по моему туловищу, пальцы болезненно-приятно сдавливали затвердевшие соски. Я толкался навстречу его жару, закусанными до крови губами, при возможности, касался взмокших ключиц, дрожащей рукой зарывался в волосах.

А потом наши тела сладко ныли от пережитого оргазма. Тяжело дыша, мы лежали на полу в пропахшей сексом и потом комнате. Киба слабо сжимал мою ладонь своей ладонью. Было слышно, как сердцебиение приходило в норму, дыхание выравнивалось, и я лениво устраивался на мерно вздымающейся груди Инудзуки. Довольные и, вероятно, счастливые, мы засыпали.

***

С трудом отделавшись от мучительных воспоминаний, я вышел на улицу. Лень, конечно, куда-то тащиться, но находиться в этой квартире я больше не могу.

«Обойдусь и без него» - решил я и направился на «осмотр территории».

Я услышал пьяные голоса, исходившие из полуразрушенного дома, где раньше была какая-то закусочная. Я зашёл в убогое помещение. Три мужчины, лет сорока, сидели на полу и пили найденное магазине сакэ.

- О, ещё один лентяй! Что, парень, в лом покидать родные пенаты? – поинтересовался один из пьяниц.

- Типа того, - расплывчато ответил я.

- Присоединяйся к нам. Посидим, помолчим, выпьем.

Несколько мгновений я потоптался на месте и пришёл к выводу, что ничего плохого не случится, если я проведу часик-другой в компании этих людей. Может быть, развеюсь таким образом. Когда они начнут меня утомлять, я просто уйду.

Местные забулдыги. По счастливой случайности их не было в Конохе во время взрыва. Теперь идти им было некуда, а в стройке нового селения им участвовать не хотелось.

Один из моих новых знакомых, Тако, похлопывая меня по плечу, со странным удовольствием в голосе сообщил:

- Ещё немного, и ты станешь таким же, как мы.

Меня будто ледяной водой окатили.

«Докатился», - мысленно усмехнулся я – «Ещё немного, и я достигну «высокого» уровня этих  алкашей». Надо было что-то решать.

Идти на стройку, к Кибе и ко всем остальным, с моей стороны было бы слабостью. Все сразу подумают: «Вот, всё-таки приплёлся к нам, проситься, чтобы его приняли обратно». Особенно Хьюга злорадствовал бы по этому поводу, я уверен. В общем, это наихудший вариант развития событий. Я его отложу на крайний случай.

- Ладно, мне пора, - сообщил я случайным знакомым.

- Ага, давай. Заглядывай, если что. Мы обычно здесь собираемся.

***

Казавшаяся бесконечной череда серых дней изводила меня. Не думал, что безделье заставит меня мучится. Я бесцельно блуждал среди руин. Заглядывал в квартиры, которые когда-то были чьим-то уютным семейным гнёздышком, а теперь превратились в обшарпанные коробки. В воздухе витала атмосфера обречённости. В какой-то момент, мне всё надоело.

 «Начну новую жизнь. Пойду в другой город. Буду наёмником. Только меня и видели», - твёрдо решил я. Но лень взяла своё, и я тут же придумал отговорку:

- Кто начинает «новую жизнь» на пьяную голову? Отоспись, а завтра можешь идти куда угодно.

Так я и сделал. Опять вернулся в квартиру, где жил с Кибой, и улёгся в кровать. Прошла неделя, а мне казалось, что простыни до сих пор пахли Инудзукой. Я на удивление быстро заснул. А приснилось мне…

Лужайка, украшенная яркими пятнами цветов. Где-то неподалёку тявкал Акамару. Киба и я лениво, тягуче целовались, утопая в мягкой душистой траве. Внезапно, вместо привычного, красивого лица Инудзуки, передо мной предстала волчья морда. Длинные острые когти вонзились мне в спину и в кровь разодрали кожу. Шершавый язык прошёлся по моей шее. Я же, вместо того, чтобы хоть как-то вырваться из лап зверя, напротив, подался вперёд. Волк душераздирающе завыл. Сквозь вой, он выкрикнул:

- Олень!

Я лежал на земле, придавленный мощной тушей животного. Тот умудрялся одновременно скулить и кричать:

- Олень, ты здесь или уже сдох от выпитого?

Тут, до меня дошло, что обращаются ко мне не во сне, а наяву. Да и голос у «волка» до боли знакомый.

Стряхивая с себя остатки сумасшедшей дрёмы, я не торопясь встал с кровати, также медленно подошёл к окну и не поверил своим глазам.

-  Нара, наслаждаешься послеобеденным сном? – смеясь, как ни в чём не бывало, поинтересовался Киба. Акамару залаял, вторя ему.

- Ты меня разбудил, - изображая крайнюю степень недовольства, проговорил я. – И вообще, зачем ты пришёл? Устал вкалывать на стройке?

- Не устал, - возразил Инудзука. – Можешь не верить, но я скучал по тебе, олень безрогий.

- Угу. Хочешь вытащить меня из этой клоаки? – злорадствую.

- Допустим. Я задался вопросом – где твой IQ в 200 пунктов, если ты готов тухнуть в этих руинах. Пойдём же. Тебя все ждут. А твоего стратегического мышления нам не хватает, честно.

- Только не надо лести, - отмахиваюсь.

- Шика, ну как тебе объяснить… - тянешь ты. Акамару заскулил.

- Что объяснить? – фыркаю я, и поворачиваюсь спиной к окну.

- Не прикидывайся, что не понимаешь, о чём я! – кричит мой приятель. – Говорю – спускайся ко мне!

- Я ещё не отошёл ото сна, - растягивая слова, произношу я. – Лучше ты поднимайся наверх, посидим… на дорожку.

Немного поколебавшись, Инудзука направился в подъезд. Я вышел на лестничную клетку. Молча, мы сели на ступеньки.

- Знаешь, - начал я. – Просчитывая возможные варианты развития событий в общем, и наших отношений в частности, я рассматривал и такой.

- Да ты провидец, - усмехнулся Киба.

- Нет, просто очень умный и расчетливый, - шутливо возразил я.

- Слышишь, умный, а мне тебя не хватало, - признался Инудзука.

Я ничего не ответил Кибе, просто положил ему голову на плечо в знак солидарности с его словами.