В коридоре Хаус действительно наткнулся на пациента. Правда, это было немного не то, на что Грег так стремился наткнуться. Джеймс Уилсон сидел на металлическом стуле, сгорбившись и машинально потирая указательными пальцами виски. В карих глазах открыто читались боль и волнение. От тела друга на метр отдавало жаром.
«Какого лешего он приперся в больницу в таком состоянии?! Или, подождите-ка, он приперся ко мне?..»
Пока Хаус дохромал до онколога, тот уже успел поднять голову и невесело усмехнуться:
- Здравствуйте, доктор. Мне только что вырезали левое полушарие мозга в экспериментаторских целях, что делать?..
- Вырезать им правое полушарие. Уилсон, что ты как дите в подгузнике. Тебя обеспечить «Панадолом»? Или, может, расскажешь твоему может лечащему врачу, «какого хрена я выперся на работу после того, как мне по ошибке удалили все аксоны* и теперь я не могу рассказать, что со мной, черт возьми произошло».
Грег подошел к другу почти вплотную и холодная шершавая ладонь легла на лоб Джеймса. – К тому же, могу тебя поздравить – можешь выбросить к чертям свою сковородку. У тебя есть теперь гораздо более мобильный вариант. – В голосе Хауса не было пустой язвительной насмешки, скорее профессиональная серьезность и капля сострадания.
- Где это видано, чтобы врач сам отвечал на вопросы за пациентов. – Вяло огрызнулся Уилсон, а затем тяжело вздохнул, машинально закрывая глаза, когда ладонь была убрана, - мне нужно что-нибудь от температуры.

- Нет, тебе нужно поехать домой, попросить прощения у своей женушки и юркнуть в постельку. Это я тебе как врач говорю. Так. Стоп. Разве аптека открыта?
- Я спрашивал… У них из жаропонижающего только презервативы… А с женой мы развелись уже две недели назад… - Друг стоически переносил поток непрекращающихся язвительных шуток и замечаний.
- Ты в полной заднице.
- Фигурально выражаясь.
- Нет. Правда. – Хаус, доселе внимательно рассматривающий искренне чистое лицо Уилсона, поковылял в сторону выхода.
- Оставишь меня здесь? – в голосе Джеймса послышалась слабая надежда.
- Да, оставлю тебя умирать возле своего кабинета. Одевайся и выходи. Жду на стоянке. Поедем в одно райское местечко, где, вероятно, еще остались хоть какие-то таблетки!

В машине, Хаус дважды успел заметить резкую перемену в онкологе. Джеймса сильно клонило в сон. Глаза полузакрыты, а запястье левой руки слегка подергивалось, словно неосознанно пытаясь избавиться от ремешка старинных часов. Грудь тяжело вздымалась и опадала.
Грег резко одернул себя, заставив сфокусироваться на дороге. Получалось неплохо. Учитывая то, что самому Хаусу требовались кое-какие «медикаменты». Пустая коробка «викодина» прыгала в кармане, издеваясь над хромым калекой своей недосягаемостью. Аккуратные чистые дворики уже начали сменяться многоэтажными верзилами, когда машина резко завернула вбок и затормозила. Грег было потянулся к ручке, когда заметил, что голова Уилсона горячим виском прижималась к его собственному плечу.
- Эй, пациентушка, пора на шокотерапию! Проснись и пой. – Хаус замер, произнеся эту нелепую фразу. До чего странные ощущения бродили по телу от чувства прикосновения пылающей кожи и горячего частого дыхания…
Одной рукой он попытался «разбудить» Джеймса, хорошенько пихнув его в затылок.
- Аа..й… Изуит чертов… - Онколог поморщился и зашевелился, стараясь понять, что вокруг происходит.
- Тшшш… Может, мне тебе еще колыбельную спеть? Давай, мы уже приехали. Грегу пришлось одной рукой поддерживать едва ли не падающего на сиденье мужчину, а другой открывать дверь.
«Да… Действительно, как мы, такие сволочи, еще и умудрились не врезаться в чью-нибудь «бэнтли»? Как?»

Всю дорогу до дома Хаусу пришлось играть роль «держателя». За эти несчастных полчаса Уилсон выглядел еще хуже. Он еле ворочал языком, а походка напоминала пьяное шатание после двенадцати. Взгромоздив тело друга на диван, Грег испустил вздох облегчения. Нога отдавала тупой нарастающей болью, а все тело, казалось, заполнено чем-то липким и обжигающе горячим.
- Хаус…
Мужчина еле заметно вздрогнул, уже собираясь направиться к полке с лекарствами. Нежная, но практически раскаленная рука Уилсона, подействовала на него, как магнит на булавку.
- Та-акс, больной, руки вдоль тела, глаза закрыть и «смотреть мультики», пока я не напою тебя белым жидким шипучим дерьмом. – Пригрозил диагностик, собираясь продолжить свой долгий и трудный поход, но рука лишь сильнее сжалась. Впервые за всю поездку с температурящим Джеймсом, Хаус понял значения слов «холодок по коже».
Пришлось сделать полшага назад и даже чуть нагнуться.
- Ну? Отпустишь? Или уже пора писать завещание? – угрюмо буркнул Грег, а его друг «ласкал» тело мужчины лихорадочным взглядом. – Может…. Не надо таблеток?.. Простое переохлаждение… Посидишь со мной?
- Ты хотя бы раз в медицинский журнал заглядывал? – Хаус горестно вздохнул, и, поддавшись на почти умоляющий и несчастный голос товарища, сел на край дивана, опираясь обеими руками на трость.
Просто что-то на подсознательном уровне упрямо твердило… Будет еще один… Лишний соблазн?
Как глупо. И как банально прийти к тому, с чего все началось. С той самой встрече в баре. Стыдно признать, но Уилсон выглядел таким безбашенно потрясающим. Или нет… Потрясно безбашенным. Именно тогда он попросту «купил» их дружбу, хотя для Джеймса эта сумма вряд ли что-то будет значить.
«Молодой онколог с температурой лежит у меня на диване, а я, вместо того, чтобы впихнуть в него нужные таблетки, сижу и пялюсь».
Вторая попытка добраться до шкафчика была более успешной. Хаус вытряхнул на ладонь пару розовато-белых таблеток. «Викодина» на полке не было. Скрипнув зубами, Грег дохромал до кухни, находу включая воду и подставляя под кран стеклянную кружку.

Когда Хаус вернулся, то обнаружил, что Уилсон успел перевернуться на спину. Одна рука безвольно свешивалась с дивана, касаясь пола кончиками пальцев. Глаза все еще плотно закрыты.
Грег поставил стакан на столик. Туда же отправилась палка.
«Похоже твоя простуда оказалась сильнее… Или, может, вовсе не простуда?.. Хм…»
Хаус нагнулся над онкологом, руками перебирая пуговицы прилипшей к телу рубашки.
- Если у тебя есть, что мне возразить – делай это сейчас – объявил врач, принявшись расстегивать ее, - Не слышу? А, ну и ладно.
На самом деле Грег ни на секунду не был уверен в то, что делает. Уверенность – это такая западлянская штука, которая не распространяется на лучших друзей. Внезапно Хаусу показалось, будто Джеймс помогает ему стягивать одежду. Показалось или… Мужчина, находясь, по-видимому, в полубессознательном состоянии, неловко расстегивал собственную рубашку.
- У тебя…еще… есть… целый вечер… чтобы поставить… диагноз… - Тихо прошептал Уилсон, перехватывая руки врача-циника. Хаус уже собирался что-то возразить, когда Уилсон рывком поднялся с дивана, судорожно прижимаясь губами к его небритой щеке.
- Похоже твоя боляч…
Мужчина в ступоре отпустил края расстегнутой рубашки, а Джеймс медленным поцелуем спустился к губам Хауса. «Горячка, бред, температура, сексуальное возбуждение – еще синонимы?»
Уилсона резко толкнули обратно на диван. Грег выразительно приподнял бровь, ловя на себе робкий неуверенный взгляд, и сам того не замечая, сказал:
- Если назовешь количество съеденного грифеля – я, так и быть, не буду рассказывать об этом твоим родителям.
Судя по тому, как Уилсон дернулся, грифель был явно не причем. Или – причем?
И еще одно – как бы того не хотелось самому Хаусу, болезнь оказалась более чем заразной, и вскоре, даже смотреть на больного друга было невыносимо. «Нужно сбить эту идиотскую температуру!»
Грег поискал глазами палку.
- Хаус, пожалуйста… мне так тяжело…
Джеймс отвернулся, сложив руки на животе. В комнате воцарилась напряженная тишина, слышалось лишь тихое «тик-так» и стук сердца, вторящий ему.
Наконец Грег вздохнул. Ему чертовски не нравилось все, что здесь происходит, но его тело не слишком церемонилось со здравым смыслом.
- Только, помяни мое слово, ко всем твоим симптомам, добавится еще один. Под названием «болит задница».
- Сдался, старичок? Или тебе так хочется заставить меня отбросить собственные сомнения?.. Так вот, Хаус, ю э вери стьюпед доктор. Я ведь люблю тебя… Уже давно…
Онколог вцепился бледными пальцами в плечи Грега, притягивая его ближе.
- Тогда ты действительно чем-то болен. – Заключил Хаус, окончательно теряя голову от услышанного.

В сексе Уилсону редко предоставлялась возможность почувствовать себя слабой девушкой. Он практически всегда являлся инициатором и «стержнем» в отношениях, скорее больше не любя, - спасая своих случайных возлюбленных от душевных и физических травм. Хаус назвал бы это синдромом «супергероя».
И вот сейчас все происходящее напоминало огненное море бесплодных галлюцинаций, которые ласкали, дразня, но не давая отрешиться от действительности.
А сам Грег, с упоением целуя горячую кожу, возможно вспоминая не его самого – свою бывшую возлюбленную. Уилсон тихо застонал, когда губы Хауса нашли твердое пятнышко соска, прогнулся, упрямо комкая ткань серого пиджака. Грег по-садистски тянул время, весьма ощутимо прикусывая мочку уха лежащего под ним Джеймса то ли от неудержимой страсти, то ли от нарастающей боли.
С брюками Уилсона мастерски разделались за пять-десять секунд, а собственный пиджак к тому времени уже скользнул на пол.
- Ты всегда так ведешь себя со своими любовницами?.. – Уилсон глубоко дышал. Его зрачки потемнели, словно от острого недостатка воздуха, а руки, пробравшись под рубашку, поглаживали грудь и живот мужчины.
- С любовницами – нет, с любовниками – да. – Неопределенно буркнул Хаус, сквозь плотно сжатые зубы.
- Нога болит?..
Джеймс вновь приподнялся, на этот раз с трудом, чтобы стянуть со своего друга рубашку и прижаться влажными губами к ключице Грега. Тот коротко выдохнул, глядя куда-то вдаль.
- Почему ты соглашаешься на это?
Вопрос Уилсона ударился о невидимую стену и отскочил, словно брошенный мяч.
- Меньше слов, больше дела… Мне нравится этот принцип, а тебе? – Хаус интригующе улыбнулся, пока его рука бессовестно скользнула вниз живота своего друга, пропуская между пальцев головку покачивающегося органа. Уилсон коротко вскрикнул и зажмурился:
- Так все же – грифель? А?
- Не издевайся! Просто трахни меня уже!
- Не грифель? Как обидно… Тогда что же?.. А! Может, мятные конфетки? Те, что обычно засовывают в сортир? – Из слов Хауса можно было понять одно – он не станет ничего делать, пока не выяснит причину повышенной температуры. А в то самое время, рука, сжимающая член, принялась двигаться вдоль выступающих вен, слегка надавливая на нужные точки так, что Уилсон извивался, превращаясь в похотливую сучку. Грег, возможно, впервые видел его таким.
- Гри-фель… Две ампулы… Кофеина..
- Ай-яй-яй.
- Хаус!

Джеймс отчаянно вцепился в подушку и тихо поскуливал. Горячий, мокрый с широко раздвинутыми ногами и странной похотью в глазах. Это одновременно пугало и возбуждало. В квартире у Хауса не нашлось даже приличной смазки, хотя сам Грег дружелюбно предложил воспользоваться собственной тростью.
- Черт… Ты этим раньше занимался?.. – Хаус вцепился пальцами в выгнутую поясницу Джеймса, с некой осторожностью двигаясь в его узком горячем теле. С каждым толчком тупая боль в ноге постепенно растворялась. Джеймс покорно следовал ритму, двигаясь в унисон с другом, чувствуя абсолютное, сжимающее все внутри, счастье, какого не испытывал с того самого дня, когда впервые стоял перед алтарем. Счастье без вины и долга. Счастье в цело принадлежать этому замкнутому и угрюмому человеку.

Сегодня был один из самых прекрасных осенних деньков. И, не потому прекрасных, что притупляется боль в старых ранах, а потому, что сегодня не нужно было притворятся. Чтобы суметь выкарабкаться из беспросветного туннеля собственного прошлого.

- Уилсон, скотина, если переключишь канал, отправишься спать на коврик.
- Но ты видел этот сериал уже более десяти раз! Дай мне посмотреть новости!
- «Шок! Сегодня в Чикаго разбился самолет – десять гражданских, две проститутки и один козел разбились насмерть. Причины выясняются». Доволен? Теперь, будь добр, отвали от экрана моего телевизора.
- Хаус, ты…
- Что я?
- Ты… ОПЯТЬ съел мой завтрак?
- Это не я – это Стив. Он, кстати, еще съел твоего попугайчика.
- Да нет у меня никакого попугайчика! Все, я пошел на работу!
- Ну иди-иди, глядишь, пешочком где-то за часик-другой и доберешься. Может, успеешь заскочить, купишь еще грифеля и пойдешь развращать медсестричек…. Что? Меня никто не слушает? Ну и ладно.

На работе - привычное затишье. Никто не стрекочет над ухом, не обсуждает твой внешний вид. Клево. Хаус и Уилсон шагали в ногу по длинному, наполненному запахами свежей дезинфекции, спиртовки и холода, коридору. Джеймс периодически поглядывал на друга. Хаус не принимал «викодин» со вчерашнего утра и, наверняка, был в ярости на себя и него за случившееся. Онколог вздохнул и остановился возле двери своего кабинета.
- Хаус.
- Да-да? Надеюсь, мое лечение вам помогло? Голова не болит? – Грег выразительно приподнял брови, изображая неподдельный интерес. В голосе фальшивая заботливость, -Смотри мне в глаза, жулик. – Врач сжатой в кулак рукой чуть приподнял подбородок Джеймса. Тот ответил ему, едва заметно покачав головой.
- Нет, все отлично. Спасибо, доктор. – И, понизив голос, уточнил: - Так я сегодня съезжаю, да?..
- Н-нууу… Ваше поведение оставляет желать лучшего, хотя есть пару-тройку смягчающих обстоятельств, которые…
- Каких таких «смягчающих обстоятельств»? Вы о чем? – Кэмерон выглядела слегка взволнованной. Ворот рубашки примят, несколько светло каштановых прядей выбилось, а большие серо-голубые глаза смотрели на «начальника» с томным удивлением.
- Ни-ка-ких. Да и вообще у меня дела, детки. Прошу меня извинить. Сопли и краснуха ждать не будут. – Хаус будто встрепенулся, захромав в сторону своего кабинета. По пути он хлопнул Уилсона по плечу, - когда вернешься, не забудь покормить Стива. А то он обидится и сожрет твой ужин.
Джеймс слабо улыбнулся:
- Как я понимаю, фаршированный перец и пару-тройку блинчиков сойдет?
- Вполне.

- Итак, сынуля. 12 лет. В крови обнаружили антитела. Длительное время держится температура 37,20.
- Да, доктор. Вы… Вы осмотрите его, ладно?
- Чем-нибудь до этого болел? Ну там, ОРЗ, чума, оспа… - Хаус вяло кивал бабульке, которая сидела на стуле, нервно перебирая пальцами широкую кожаную сумочку.
- Нет, не болел. Он у нас здоровеньким мальчиком всегда был…
- Так. Стоп. Минуточку… - Грег озабоченно поднялся со стула, повертел головой и даже заглянул в сумочку. – Ничего не вижу…
- Да нет же! Я вам говорю: в крови обнаружили…
- А я вам говорю – либо у вашего мальчика болезнь карлика и вы его принесли в своей вместительной сумке, либо… Либо приходите в следующий раз с ребенком.
- Н-но что мне делать-то?
- А дайте-ка ему «ацикловир». Здается мне, что у вашего сынули герпес в крови. Это все. До новых встреч.
Хаус гордо покинул смотровой кабинет. На маленьком листочке « в клеточку» стояла жирная галка.
- О! Да вы превосходите самого себя! – Мысли о пациентах ничуть не замещали собой мысли о вчерашней ночи, а уж боль в ноге и вовсе была размыта до степени незначительной неприятности.
- Доктор Хаус, я слышала, вы отрезали ногу абсолютно здоровому мужчине. Поздравляю! Теперь ты действительно превзошел самого себя!
Грег обернулся, полностью опираясь свободной рукой на палку, а другую руку протягивая Кадди. Ладонью вверх. Глаза театрально прикрыты, голос чуть дрожал, выражая глубокую боль торжества:
- Я совершил непоправимую ошибку, спасая ему жизнь! О! Ведите меня на костер… - Поймав взгляд начальницы, Хаус все же слащаво улыбнулся, - … Мой палач.
На Кадди номер не произвел должного впечатления. Это читалось в маслянистых с поволокой глазах. – Грег, хватит выделываться, и ради Бога, зайди в кабинет и скажи своим ребятам, чтобы, наконец, закончили разгребать эту чертову картотеку. Мне нужен отчет. За этот месяц. И…. – Женщина, замявшись, что-то достала из кармана, - … Если на этой неделе не будет еще одного спасенного пациента, мне придется уволить тебя.
- Господи, как грустно!.. Дай носовичок. И… Нет, лучше сразу винчестер. Пойду читать лекции о вреде курения больным раком…
- На этот раз я не шучу! Знаешь, когда я была на совещании, то меня просто поставили перед фактом. И все! Понимаешь, нет? – Каддди тяжело вздохнула и, развернувшись, тихо бросила через плечо: - Неважно… Просто делай свою работу.

Действительно. Паршивый день. Грег дохромал до своего кабинета, приоткрывая тростью дверь. Оттуда доносились звуки шуршащей бумаги. Никакой болтовни, никаких споров.
- Я не удивлюсь, если вы вдруг тоже задрыхли, но спешу огорчить – зарплата в ваших сладких ночных фантазиях НЕ МАТЕРИАЛИЗУЕТСЯ!
- Можно потише, а?.. – Раздалось сонное бормотание.
Хаус пожал плечами и скептически хмыкнул. «Ну как я и думал – меня тут как бы увольняют, а они даже и не думают просыпаться. Отлично. Поиграю в злого дядю».
Диагност нашел своих сотрудничков, как и ожидалось, в купе с синими папками. Форман мирно спал, облокотившись о книжную полку рукой, и как бы невзначай, обнимая сопящую Кэмерон, словно она была ничем иным, как давно забытый подарочный мишка «Тэдди». Хаус снова отметил про себя, насколько сексуально она смотрится, лежа на полу, плотно сдвинув колени и положив голову на раскрытую ладошку. Чейз обнаружился на любимом хаусовом кресле с любимым хаусовым мячиком. Врач свернулся на кресле калачиком, примостив ноги на аккуратно выстроенной стопке бумажной работы. «Ах вот чего Кадди расшалилась. Ну-ну… Кто первый?»
- А! что такое?! – Заныл Форман, когда его ощутимо ткнули тростью в бок. Кэмерон тут же распахнула глаза, сладко потягиваясь.
- Все в порядке! Просто решил – зайду, посмотрю, чем вы тут без меня занимаетесь? Что снилось там, ну или кто? – Выдав тираду, Грег совершенно спокойно направился к Чейзу, безжалостно заехав тростью по голове. Чудо – но вместо матов, существо с закрытыми глазами выдавило из себя:
- Который час?
- Твой час пробил, несчастный! – Грег выразительно сверкнул глазами, и для острастки, еще раз замахнулся тростью.
Чейз же, что-то пробурчав, скатился с кресла, собирая разбросанные по полу листки.
- Можно было просто разбудить… - Ворчал с другого конца кабинета Форман.
«Господи, а я чем занимался! Мне срочно нужен пациент, ребята. Игра «постебись над Кадди» временно приостановлена. Пациент! И, определенно, серьезно больной. Но… Кто?»
Хаус потянул за шнурок, - жалюзи покорно скрипнули, создавая в кабинете приятно уединяющий полумрак.
- Итак, не буду таить, но… Вы все уволены!
- Что?
- Хаус, я не совсем…
- Давайте просто…
«Опять они не догоняют…»
- Нет, нет, народ. Вы не поняли – уволят меня. А вы… вы сами уйдете. – Грег бесхитростно улыбнулся, по-братски положив ладонь на плечо сонно моргающей Кэмерон.
Мысль об одном «серьезно больном» пациенте не давала сосредоточиться на реальной проблеме. Но не было долгожданного разочарования, которое бы все поставило на свои места. Уилсона – в кабинет к новым «жертвам», а его самого – в морг, хрустеть чипсами, где не пришлось бы думать о такой паршивой вещи, как… УВОЛЬНЕНИЕ. Звучит хреново, а на практике – еще хуже.
Итак, все в сборе, за столом. Ждут дальнейшего распоряжения. Хаусу снова придется играть начальника, у которого «все под контролем», не говоря уже о контроле за тем, что, по убийственной случайности, находится ниже пояса.
- Хаус, Вас… Невозможно уволить. Уже пытались. И не раз. Но… - В голосе Кэмерон витала насмешка в купе с желанием успокоить взвинченного начальника. – … Но вы всегда возвращаетесь. Дезинтеграция – материализация. Элементарная физика. - Тонкие пальчики постеснялись убрать руку со своего плеча, но красноречивый молниеносный взгляд куда-то между Чейзом и Форманом куда яснее описал ее реакцию.
Грег отошел от стола, заняв свое председательское кресло в углу кабинета. Если судить по выражению лица, знаменитый диагност либо сам едва верил в свое увольнение, либо его голова была занята не поиском тяжелого пациента с невообразимой патологией.
- Может, возьмете пациента из «скорой»? - Предложил Чейз, - А что? Там как раз полно трудных случаев. А, заодно, докажите Кадди, свою незаменимость в любой ситуации.
- Ага, а, может, лучше отравим тебя какой-нибудь дрянью и потом скажем, что вылечили. А так как австралийцы, видимо, против – еще идеи?