- Здравствуйте, дядь Вить, - поздоровался я с водителем, усаживаясь в знакомый серебристый лексус. Именно эта машина ассоциировалась у меня с отцом. Именно на ней в детстве дядя Витя приезжал за мной, чтобы отвезти к вечно занятому папе.
- Привет, Олежек, куда едем? Сразу Гену проведывать, или домой заскочишь? – интересуется водитель, выезжая с парковки.
Дядя Витя уже больше двадцати лет работает на моего отца. Я помню его еще сравнительно молодым, с копной густых темных волос, собранных в длинный хвост. Он часами сидел в машине под нашими окнами, дожидаясь, пока мама соберет мои вещи. В такие моменты я всегда её поторапливал, но вовсе не потому, что мечтал встретиться с папой. Я просто знал, что у дяди Вити обязательно есть для меня какой-нибудь подарок. Он никогда не приезжал за мной с пустыми руками, а потом очень заразительно смеялся, рассматривая мою довольную физиономию. Сейчас же дяде Вите было чуть-чуть за шестьдесят, шикарные волосы поредели и потускнели, а лицо украсила аккуратная борода, которая, впрочем, совсем не скрывала его приветливую улыбку.
- Домой… Надо бы душ принять после поезда… Дядь Вить, вы-то хоть знаете, что произошло? – откидываюсь на сиденье, приготовившись слушать.
- Да что ж тут не знать-то? – Водитель тут же погрустнел. - Говорил я отцу твоему, чтоб мне звонил, когда куда-то ехать соберется? Говорил, да не раз! Да кто ж меня слушает?! Все сами с усами! Доработался у себя в офисе, как обычно, до утра, и нет чтоб мне позвонить, он сам за руль сел! А как сел, так и уснул. Слетел в кювет, да сквозь ограждение. Машина всмятку. Доставали Генку – двери резали, так её искорежило. Но он, говорят, в сознании был, только переломанный весь, бедняга… Ну, его на скорою - и в ближайшую больницу. Девице его позвонили, а она прилететь, видите ли, не может, коза драная… - Дядя Витя сплюнул в окно и закурил. - Хорошо хоть додумалась Петру Михайловичу позвонить, а то так и лежал бы Генка в больничном коридоре. Мест, видите ли, у них в больнице нет. Как Петр позвонил, так сразу места нашлись!
- А сейчас-то он как?
- Петр-то? Злится на выдру эту…
- Да не Петр, а отец!
- Аа-а, Генка? А что с ним будет? Ночью подлатали его, теперь лежит, отдыхает… Он мужик крепкий, ты явно в него пошел, вон какой здоровый вымахал! Девчонки, небось, по тебе пачками сохнут? Или я не прав?
- Прав, дядь Вить, прав. Вот тут недавно дневник с Андрюхой нашли, так там, какую страницу не открой, – все признаниями мне исписано! Про голубые глаза и еще какой-то бред. Мм-м-м… Не помню точно, сейчас покажу. – Я полез в рюкзак за дневником и… не смог его найти. – Не по-о-нял…
- Что случилось? – вопросительно глянул на меня водитель. - Потерял его, что ли?
- Похоже на то… Ладно, Дядь Вить, забудьте. Вы сами-то как? Слышал, у вас дочь родилась.
- Да, Юленькой назвали! Такая девочка милая! Дочурка моя!..
Дядя Витя начал взахлеб рассказывать про дочку, а я получил возможность подумать.
Интересно, куда делся дневник? Не мог же я его просто-напросто потерять? Или мог?.. Может, хозяйка дневника стащила его, пока нас не было в палатке? Но неужели она не боялась, что её заметят, ведь рядом с палатками всегда кто-то находился? А ну и черт с ним, с дневником! Обидно, конечно, что я так и не узнал, кто его автор, но… к черту. У меня отец в больнице, а я о каком-то дневнике переживаю...
Минут через пятнадцать, когда дядя Витя парковался возле моего дома, он все еще продолжал рассказывать о своей «дочурке», а я улыбался и тихо завидовал Юлечке. Эх, мне бы такого папу… Дядя Витя даже фотографию порывался показать, но позвонил Петр Михайлович и отвлек его от этого важного занятия. Заверив папиного заместителя, что я обязательно навещу отца, я направился домой приводить себя в порядок.
Полчаса спустя мы уже мчались в направлении больницы. Огромное серое здание располагалось на окраине города, в окружении небольшого садика, где, сидя на уютных лавочках в среди цветов и кустарников, больные могли подышать воздухом. Оставив дядю Витю искать место на стоянке, я направился в здание. Вопреки моим ожиданиям, больница оказалась вполне приличной: широкие коридоры с поручнями и зеркалами, комфортные диванчики, кафе и множество небольших палаток со всякой всячиной - от зубных щеток до цветов. Узнав в регистратуре номер палаты, я отправился в отделение травматологии.
Когда я вошел в палату, папа спал. Если б меня не привел сюда его лечащий врач, Владимир Тимофеевич, я бы, наверно, и не узнал в мужчине своего отца: серая кожа, разбитое, опухшее лицо, утратившее привычные очертания, сломанная рука поверх одеяла и тихие жалобные стоны, перемежающиеся хрипом.
Кажется, только в тот момент я понял, как серьезно все это могло окончиться. Боги, ведь еще чуть-чуть - и я мог бы потерять отца!
Владимир Тимофеевич, перехватив мой испуганный взгляд, улыбнулся:
- Не волнуйтесь, сейчас все позади, помощь оказана вовремя и все самые худшие наши подозрения не подтвердились. В целом, картина, конечно, неприятная, но состояние вашего отца стабильно и его жизни теперь ничего не угрожает. Придется Геннадию Васильевичу несколько недель полежать у нас в больнице, но… Вы знаете, ваш отец – редкий счастливчик! И при менее страшных авариях люди погибают, а тут всего лишь несколько переломов да разбитое лицо… - Врач подошел к отцу и легонько похлопал его по плечу: - Геннадий Васильевич, просыпайтесь, к вам сын пришел. Давайте-давайте, просыпайтесь, сейчас еще медсестра придет, капельницу поставит, ну же!
Отец глубоко вздохнул, зашипел сквозь зубы от сдерживаемой боли, поморщился и только тогда с видимым усилием открыл глаза. Небесная синева его глаз дико смотрелась на этом побитом, опухшем лице.
- Здрасс… - начал было папа, заметив меня, но закашлялся, и это было так… больно? Отец всегда казался мне большим, сильным и вечным, а сейчас… Ох, кажется, до этого дня я всерьез считал, что родители – это навсегда. Отец болезненно поморщился и все-таки закончил: - Здравствуй, Олег.
- Здравствуй, пап… Ты как?
Глупо, конечно, задавать этот вопрос человеку, на теле которого живого места нет, но ведь надо же с чего-то начать?
Честно говоря, я вообще не знаю, о чем можно говорить с отцом. Мне всегда было трудно с ним общаться. Может, потому что я никак не мог простить ему его ухода от мамы? Все-таки я всегда был слишком гордый, чтобы смириться с тем, что меня бросили.
- Как видишь, устроил себе внеплановый отпуск, - попытался он улыбнуться, но снова поморщился от боли.
- Да уж вижу, - вздыхаю, присаживаясь на стул. - Как же тебя так угораздило?
- Чтоб я знал!.. – Отец попытался приподняться, но зашипел от боли и снова рухнул на подушку. - Виктор, вон, меня уже обматерил, уволиться обещал, раз не нужен. Но кто ж знал, что так выйдет?!
- И мало обматерил!.. Правильно, зачем тебе тогда личный водитель?! Ты же герой! Сам можешь! А у меня, между прочим, отцов не десяток, чтоб так ими раскидываться!.. – Вспылил я, но резко успокоился, столкнувшись с разъяренным взглядом отца. - Прости. Просто я волновался за тебя…
- Понимаю, но впредь следи за своими словами. Поучать друзей своих будешь, а я уж как-нибудь своими мозгами разберусь, - твердо, чеканя каждое слово, ответил отец, но потом глубоко вздохнул и решил сменить тему, видимо, чтобы не поссориться. - Олег, можешь позвонить Свете? Я свой мобильный разбил.
- Да, конечно! - я ухватился за эту просьбу, как за спасательный круг, несмотря на то, что эта "Света" мне уже заранее не нравится. – Диктуй номер.
До Светы я дозвонился быстро, и, отдав папе телефон, вышел из палаты. Не хочу слушать чужие разговоры.
Когда я вернулся, отец уже закончил разговор, но продолжал сверлить трубку злобным взглядом.
- Пап, что-то случилось? – поинтересовался я, забирая свой телефон.
- Хм… Нет, ничего страшного, не волнуйся. Так, мелкие неурядицы. Расскажи лучше, как ты сам?
И я рассказал. Сам не знаю почему, ведь между нами никогда не было близких отношений, но рассказал. Про маму, про школу, про Наташу и про дневник. Рассказал и про поход, правда, тактично умолчав про игру в «бутылочку». А он слушал. Не перебивал, задавал наводящие вопросы и слушал. Как будто… будто ему и впрямь интересно, как я живу и что со мной происходит. Это было почти невероятно, но так приятно… Видимо, мне, в самом деле, не хватало его внимания. От отца я уехал уже под вечер, когда санитарка, в очередной раз заглянув в палату, потребовала освободить помещение, так как приемные часы уже давно закончились и больному нужен отдых.

Утро встретило меня ярким солнцем и звонком… нет, не будильника. Звонила «Светочка».
- Здравствуй… Олег? - Сквозь музыку и чей-то смех раздался неуверенный голос папиной пассии.
- Да, здравствуйте, что-то случилось? - Ответил я, пытаясь разлепить глаза и не очень громко зевать в трубку.
- Ну… по правде говоря, случилось.. Не могли бы вы позвать отца?
- Нет, он же в больнице… Позвоните водителю Виктору, он сегодня днем собирался к папе.
- Ох.. Но мне Гена нужен прямо сейчас!
- Мм-м, может, тогда я могу чем-то помочь? - банальная вежливость. Мне совсем не хочется помогать папиной любовнице, но зачем начинать наше с ней знакомство со ссоры?
- Да... Да. Я думаю, сможете. Дело в том, что мы с вашим папой немножко поссорились… Ну, сами понимаете, молодая семья, совместные притирки…
- Понимаю… - Света начала меня раздражать. О какой семье она говорит? Она что, совсем не понимает, что является лишь очередной папиной подстилкой, не больше?
- Так вот… Мы поссорились, и он… заблокировал мою карточку, понимаете? Он не со зла, просто на эмоциях… Вы не могли бы поговорить со своим отцом? Убедить его, чтобы разблокировал счет? - Голос девушки стал сладким-сладким. Тьфу, противно.
- Нет. Света, это ваши семейные разборки, и я в них лезть не собираюсь. Разбирайтесь сами, - твердо и чуть с угрозой. Достала.
- Но... Ты… Ты не понимаешь! Он оставил меня совсем без денег! А как же клубы, развлечения? Ну же, Олег, ты молодой, красивый парень, должен меня понять, ведь так? – Заискивающий тон и лебезящие интонации сделали свое дело. Я сорвался.
- Но я не понимаю! Я не понимаю, почему ты развлекаешься, пока отец лежит в больнице?!
- Я…
- Ты хоть раз поинтересовалась о его самочувствии?! - продолжал я распаляться. - Почему за ним должны ухаживать посторонние люди, а не любимая женщина?! И ты после этого смеешь заявлять, что у вас семья?!
- Да кто ты такой, чтобы меня судить?! - наконец, смогла она вставить слово.
- А ты кто такая, чтобы транжирить его деньги?! Овца неблагодарная!
- Да ты… Да я… Я все ему расскажу, и ты…
- Что я? Ну что я?! Кому он поверит: тебе или родному сыну, который тут, рядом, а не в далекой Европе шляется по клубам? Кому?!
- Ты… Ты еще пожалеешь об этом!.. - прорычала она и бросила трубку.
Мда… Утро только началось, а настроения уже как ни бывало! Вот надо же было этой курице позвонить! И ведь в самом деле расскажет отцу, да так, что я останусь виноватым… Хм… Ну и к черту. Главное, что я высказал этой овце все, что о ней думаю!
Эх, ладно, раз уж я проснулся раньше времени, то надо воспользоваться моментоми организовать себе нормальный завтрак, а то уже сто лет не ел приличную пищу – то Наташа ушла, то поход этот, то времени не хватает… Кстати, сколько сейчас?.. Бля!!!
Я подорвался с места и бросился к шкафу в поисках чистой одежды. Долбаный будильник!!! Вот что за гадство, а?!! Почему если утро началось дерьмово, то и продолжаться оно будет точно так же?! Почему этот хренов будильник не прозвонил?! Почему эти чертовы штаны не хотят одеваться, а эти чертовы кеды – шнуроваться?! Уу-у, весь мир против меня!
Примерно с такими мыслями я выскочил из дома и бросился к мотоциклу, но неприятности на этом не закончились. Мало того, что какая-то курица, подруга Светланы, не иначе, подрезала меня на светофоре, так еще и пошел мелкий дождик, чтоб его! Нет, я не промок до нитки, но все равно неприятно. Хорошо хоть успел добежать до школы прежде, чем дождь ливанул во всю силу. Я даже уже думал расслабиться – успел на урок, не попал под ливень, явно жизнь налаживается, но не тут-то было! В коридоре умудрился столкнуться с каким-то первоклашкой и случайно уронил его на пол, после чего тот не придумал ничего лучше, как зарыдать. К счастью, его мамаша видела, что я не специально, и бросилась сама успокаивать малыша, а я отделался лишь устными извинениями.
Да что за утро, а?!

Мирослав

Вопреки ожиданиям классного руководителя, поход к директору никого из нас не страшил: Еремин, Макаров и Кузнецов были частыми гостями в кабинете Анатолия Сергеевича, а я, как бы это самонадеянно не звучало, был на хорошем счету. Сейчас меня гораздо больше волновало то, что происходит между Олегом и Андреем. Они сидели в разных углах приемной, где нас оставила Нина Владиславовна, и прожигали друг друга злыми взглядами. Правда, продлилось это недолго - Макаров быстро сдался, отведя глаза в сторону.
- Ну, и что, черт возьми, это было? – не выдержал Андрей.
- Поговорим позже, - бросил ему одноклассник.
- Позже? Тут вроде все свои.
Макаров кинул короткий взгляд в мою сторону, и меня вдруг бросило в жар.
- Что-то тебя это не смущало, когда ты мне по морде съездил, - усмехнулся Еремин. Все еще пытаясь остановить кровь, он чуть задрал голову и прижал уже алый платок к носу.
Даже моя злость на него бесследно исчезла.
- Может, тебе лучше к медику сходить? – посоветовал я.
- Может, тебе лучше заткнуться?! – рявкнул Андрей.
- Он прав, - подал голос Олег. – Тебе к врачу надо.
- Да пошли вы оба!
- Молодые люди, - обратилась к нам секретарь, сидящая неподалеку за своим рабочим столом. – Вы могли бы вести себя потише?
В это время в приемной появился директор вместе с нашей классной.
- Ну, и что не поделили? – поинтересовался Анатолий Сергеевич, обведя нас внимательным взглядом. Мы молчали - сдавать друг друга никто из нас не хотел.
- Значит, ответа я не дождусь… - произнес он через некоторое время. – Чтобы я больше не слышал о драках на территории школы. Ясно? Вы и ваша компания, Макаров, изрядно потрепали нервы мне и учителям за столько лет. Извольте хотя бы последний год окончить без происшествий. Нина Владиславовна, - обратился он к учителю. – Сейчас раненых в медкабинет, а после уроков, я думаю, вы найдете занятие для товарищей.
Женщина согласно кивнула, и по ее лицу было видно, что она давно уже решила, как нас наказать.

В класс мы вернулись втроем: я, Кузнецов и Макаров. Грымза, как величает литераторшу большая часть старшеклассников, отправилась вместе с Ереминым к медикам, чтобы удостовериться, что тот дошел до пункта назначения, а не свалил из школы. Когда мы появились, одноклассники мгновенно притихли, из чего стало ясно, что все это время они обсуждали драку. Конечно, такое событие! Стоило Олегу сесть за свою парту, как Соколова пристала к нему с расспросами. Макаров, не постеснявшись свидетелей, вежливо ее послал, на что девица обиделась и отвернулась. Больше никто не решился о чем-либо спрашивать, так и просидели весь оставшийся урок в полной тишине.

- Сильно влетело? – подошла ко мне на перемене Кольцова.
Мне почему-то тоже не хотелось обсуждать произошедшее с кем-либо, поэтому я пожал плечами.
- Ты ведь понял, что Олег тебя защищал, да? – аккуратно поинтересовалась она, присаживаясь рядом на подоконник и теребя пальцами свою длинную косу.
- Естественно, понял, Маша, не дурак ведь! - повысил я голос, но тут же, смутившись, отвернулся к окну. На улице снова шел дождь, а на душе у меня было паршиво. Я чувствовал себя виноватым перед Макаровым. Хоть я и ненавижу Еремина, но он его лучший друг, и то, что они поссорились по моей вине, меня совсем не радовало.
- Ты что такой грустный, все же хорошо?!
- Ничего не хорошо, - тяжело вздохнул я, не глядя на нее. – У Олега теперь проблемы…
- Ты из-за Андрея, что ли? – хмыкнула одноклассница. – Да побычится и простит. Они же с Макаровым чуть ли не с первого класса дружат…Уверена, что завтра снова будут не разлей вода.
- Еще дневник опять пропал, - тихо произнес я, пропустив все, что она сказала, мимо ушей.
- Слав?..
Голос Кольцовой показался мне каким-то странным, и я обернулся в ее сторону.
- Он у меня...
- Что?!! – заорал я, подскакивая на ноги.
- Ты не злись только, - опустила она виновато глаза. – Я думала…
- Ты опять лезешь, куда тебя не просят?!
- Да я помочь хотела! - тоже повысила она голос, пристально смотря на меня. – Хотела намекнуть ему, но теперь… после того, что случилось сегодня, я думаю, это будет лишним.
- Отдай мне его, - не унимался я. – И хватит уже лезть в мою жизнь!
- Он в сумке в классе. После уроков отдам, - проговорила она и, резко развернувшись, куда-то зашагала. Обиделась. Ну да, я погорячился, но, может быть, хоть так до нее дойдет, что я не нуждаюсь в ее помощи.
Все же долго злиться на кого бы то ни было я не могу, а тем более на друзей. Поэтому уже через урок, попросив у Кольцовой прощения, я сидел вместе с ней в столовой.
- Ты не находишь, что Маринка как-то странно себя ведет?
- Это же Зимина, - усмехаюсь я, продолжая ковыряться в своей тарелке вилкой. – Она всегда такая.
- Да я не об этом, - заговорщически перегнулась Машка через стол. – Она после того, как Макаров сегодня Соколову отшил, за ней попятам ходит.
- Ну и что? Пусть ходит. Может, она из-за женской солидарности…
- Ага, как же, - скептически фыркнула одноклассница. – А синяк ей Наташка тоже из солидарности поставила?
Я удивленно уставился на Кольцову.
- С чего ты решила, что это Наташка?
- Уж поверь мне, - усмехнулась та. – Вот только, интересно, из-за чего...
- Все-то тебе интересно, - пожурил я.
- Когда нет своей личной жизни, начинаешь интересоваться чужой, - глубокомысленно произнесла она и вздохнула.
- Подожди, а как же Никита?
- Не знаю… Мы с самого похода не виделись.
- Так мы вчера только вернулись, - рассмеялся я. – Так соскучилась?
Кольцова показала мне язык и тоже улыбнулась.
- И все же, как ты думаешь, Маринке Соколова нравится?
- Не знаю, но, во всяком случае, ей ничего не светит.
- Это еще почему? – возмутилась Машка, будто это касалось непосредственно ее.
- Да потому что у Соколовой на лбу написано, что девушки ее не привлекают.
- Много ты знаешь, - снова фыркнула девчонка. – Насчет Олега ты тоже сомневаешься, а он…
Замолчать ее заставил мой пристальный взгляд.
- Ладно, - тяжело вздохнула она, поднимаясь на ноги. – Тема закрыта. Пошли уже, а то звонок вот-вот будет.

В конце последнего урока Нина Владиславовна «любезно» напомнила о наказании. Ничего оригинальнее уборки классов она не придумала. Может, это и к лучшему. Еремину и Макарову предстояло убирать кабинет литературы, а нам с Кузнецовым было поручено полить все цветы и вытереть пыль в соседнем кабинете алгебры. Помощничек из Сашки еще тот: после того, как классная, оставив меня за главного, «помахала нам ручкой», одноклассник слинял домой. Но это мне было только на руку - уж жутко было интересно, как там Андрей с Олегом. Поэтому, когда за стенкой начали, наконец, раздаваться голоса, я прокрался в коридор. Дверь соседнего кабинета была плотно закрыта, но из-за царящей на этаже тишины парней было прекрасно слышно.
- ... Блин, да я же для тебя старался! – голос явно принадлежал Макарову. – Хочешь вылететь из школы под конец выпускного класса? Ну да, извини, не сдержался – врезал. Так тебя же иначе не остановишь! Убьешь и сам не заметишь. И зачем вообще надо было его бить?! Мы вроде никогда до рукоприкладства не доходили!
- Правда? – скептически усмехнулся Андрей. – А тебе надо было сначала разобраться, что к чему, прежде чем в морду мне дать. Если хочешь знать, этот псих первый на меня кинулся. Кузя подтвердит.
- Новиков? – удивился Олег.
- Да я сам офигел, когда он начал по мне метелить, - по голосу Еремина было понятно, что царившее весь день между ними напряжение начало спадать.
- Как я мог такое пропустить?! – усмехнулся Макаров. – Неужели наш тихоня, наконец, себя проявил…
- Ага, - хохотнул Андрей. – Кстати, я от кого-то слышал, что, мол, вы сосались с ним. Только не говори, что это правда?!
Я напрягся и плотнее прижался к двери.
- Жаль тебя разочаровывать, дружище, но это правда. Но было это, когда мы играли в «бутылочку» и я был пьян.
- Фу, бля… - я так и видел, как в этот момент Еремин скорчил рожу.
- Я тоже так подумал, - произнес Олег.
- Тебе понравилось? – снова хохотнул Еремин.
- Я что, похож на пидора? – возмутился тот. – Как может понравиться целоваться с пацаном?! Это то же самое, что на ежа сесть – адреналина куча, а удовольствия никакого!
Еремин заржал, а я от злости пнул ногой дверь. Голоса и смех резко стихли. Осознав, что натворил, я подорвался и прошмыгнул обратно в «свой» класс.
Наивно было полагать, что парни не поймут, кто именно их подслушивал, поэтому, почувствовав на своей спине чужой взгляд, я даже не удивился.
- Чего тебе? – как можно непринужденнее бросил я, продолжая делать вид, что поливаю какой-то задрипанный кактус.
- Пришел напомнить о нашем уговоре, - раздался голос Олега со стороны двери.
- Какой еще уговор? – я все же обернулся.
- Насчет репетиторства.
Честно признаться, мне хотелось его послать, но, вспомнив, что он защитил меня от Еремина, я все же пересилил себя:
- Когда ты свободен?
- Сегодня весь день.
- Давай в семь, - проговорил я, снова возвращаясь к цветам.
- А почему не сразу после школы? – поинтересовался Макаров.
- Потому что после школы у меня репетиция.
- Ясно. Ну, тогда ладно. Только ты мне адрес свой дай.
Хотелось нахамить и сказать, что сам узнает, если ему уж так надо, но я сдержался. Услышав то, что хотел, Макаров ушел. Про репетицию я наврал - просто мне нужна была передышка. Иначе бы я точно что-нибудь натворил в отместку, я-то себя знаю.
Значит, не понравилось ему... Ну-ну.