IX Сиэль проснулся, утопая щекой в мягкой перине. Как это бывало с ним чрезмерно жаркими ночами, он предпочел спать подальше от душной подушки – и вообще всю ночь переползал с одного места на другое в поисках прохлады. Шёлковое белье немного спасало положение. Но прохладная скользкая материя была коварна: уже несколько раз граф собственноручно и не без труда ловил на скользкой простыни маленькую подушку, которую обычно подкладывал как локоть, а та ускользала из рук, как рыба в пруду. Юный демон пробудился раньше обычного из-за вовсю светившего за окнами солнца, наполнявшего воздух знойным ароматом зелени. По комнате витал растерявший морскую свежесть вдали от пляжей, но всё ещё солёный воздух, носимый теплым ветерком. «Странный сон»,- подумал мальчик, когда его мысли неторопливо вернулись ко вчерашнему позднему вечеру. Долго думать о том, почему он в своем сне следовал за Себастьяном, граф не стал. В конце концов, полезность хотя бы одного из видений ему пока никак не удалось выяснить. В лихорадочном бреду Зени помешала Жулиане смешать свою кровь с кровью Сиэля. Чем больше мальчик думал об этом сейчас, лежа спиной к мерцающему из-за штор солнечному свету, тем более нелепым казался ему сон. В конце концов он даже решил, что предполагаемая смерть няньки Жулианы никак не могла случиться на самом деле. Рывком повернувшись на спину, граф начал разглядывать бархатный полог над постелью и думать о том, стоит ли верить видениям, случавшимся с ним в последнее время. Первое: он видел множество демонов. Но, побывав на карнавале, он только и смог, что учуять какой-то тревожный запах. Может, он чуял вовсе не демонов. Потом ему снилось, что Алисия что-то замышляет против него. Конечно, этот сон был отчасти верен: ему снились похороны Алмейды, которого он сам и пристрелил. Грезилось ещё, что Алисия, вдова покойного, которая и в самом деле покушалась его, Сиэля, жизнь, угрожает ему. Может, в его воображении эта поджигательница сарая, в котором граф был заперт, прочно связалась с опасностью? И теперь сознание повторяет затверженный урок о коварных умыслах Алисии. Далее: вчера вечером ему снилось, что Себастьян видел из окна, как Тьяго вернулся. Да это же невозможно! Садовник направился либо во владения Алмейды и проведет там, выясняя судьбу Зени, как минимум, пять дней, либо он поехал в Рио. Но ни в каком случае мулат-кариока не мог бы вернуться в тот же день, в какой уехал. «Какой я был дурак!» - огорченно заключил Сиэль, предчувствуя, как глупо будет выглядеть, когда Тьяго скажет, что Зени жива. У неё, старой, слепой и неграмотной, могла бы быть тысяча причин, почему она не пришла к Тьяго или не известила о своих намерениях в отношении расследования. Сиэль, распаляясь, всё больше злился. И этот демон-дворецкий подтвердил его догадки, когда согласился, что нанимала Тьяго именно Зени! Если у Сиэля и были какие-то безумные видения, то у Себастьяна их наверняка не было. Он решил поиздеваться над своим господином! Всё казалось очевидным, как день. Скрипя зубами от злости и уткнувшись в подушку, граф сдерживал клокочущий внутри приступ гнева. Дворецкий, вошедший в эту минуту, чтобы разбудить господина, отдёргивал шторы. Сейчас графу было неприятно в персональном демоне абсолютно всё - даже мягкий звук, которым ковер отзывался на его шаги. С шипением граф буквально подскочил на кровати, когда услышал приветствие слуги: - Юный господин, вам пора вставать. Себастьян на полсекунды остановился и чуть приподнял бровь. - Мне жарко,- поперхнувшись, хриплым со сна голосом еле слышно пробормотал Фантомхайв. - Понятно. Демон в чёрном лонгтэйл-сьюте обошёл постель и занялся одеванием Сиэля. Дождавшись, когда демон склонится, чтобы, придерживая за щиколотку, вложить его ноги в туфли, Фантомхайв с возможно более беззаботным выражением произнес: - Вчера я думал о саде... Если Тьяго будет отсутствовать слишком долго... Дворецкий прервал обувание, едва взявшись за второй башмак, и посмотрел на Сиэля. -Ведь он отсутствует?- выпалил граф, бросив попытки придумать что-то про замену садовника. - Нет, господин, он вернулся. Мальчик еле сдержался - так ему хотелось схватиться за голову. Свой собственный голос, вырвавшийся из-под контроля, он услышал словно со стороны: - Вернулся вечером? - Поздним вечером, милорд. Себастьян оставил обе ноги в башмаках в покое и, поднимаясь с колен, обратился к крепко задумавшемуся господину: -Позвольте спросить, милорд, как вы узнали о его возвращении? Я бы предположил, что ранним утром вас разбудила его работа в саду, но сегодня он не садовничал. -Мне это приснилось, - ответил Сиэль, машинально поворачиваясь к зеркалу. В отражении он увидел, как демон за его спиной вынимает записную книжку из внутреннего кармана и торопливо что-то записывает в неё карандашом. - Что ты делаешь?! Ослабевший было гнев с новой силой вспыхнул в Сиэле. Он подскочил к дворецкому, который, казалось, не заметив его маневра, спрятал записную книжку и, щурясь, как Лау, сообщил: - Если милорд всё еще желает узнать больше о демонической природе.. - Не смей!- крикнул Сиэль так громко, что у него перехватило дыхание.- Это твои проделки, мне снится то, что ты хочешь!.. Почти не обращая внимания на стоящего впритык и угрожающе сжимающего кулаки Сиэля, демон аккуратно вынул записную книжку вновь. Сиэль не смог бы выхватить её, так как на этот раз предусмотрительный слуга держал книжку не тремя пальцами, а на ладони, придерживая всей пятернёй сверху за корешок. - Гнев, подозрительность,- сказал Себастьян, глядя поверх макушки господина. Сиэль решил быстрее забыть обо всём, что произошло. Пока Себастьян завязывал ему галстук и вполголоса (видимо, чтобы не злить понапрасну) читал расписание, мальчик пригубил чашку чая. - Это?.. - Серебряные иглы с Горы Бессмертных, Цзюнь Шань. Начало традиции употребления этого сорта связано с легендой: император, глядя в свою чашку - на опускающиеся и поднимающиеся заваренные листочки, спросил своего слугу, что это может значить. Слуга сказал: «Поднимающиеся листочки салютуют вашему Величеству, и опускающиеся подчиняют себя власти Вашего Величества».
*** Спустившись к завтраку, Сиэль, стараясь подчеркнуть свое безразличие, прошёл мимо, даже не посмотрев на садовника, который околачивался в холле, возясь с букетом для столика в прихожей. Граф подумал только, что заскучает из-за долго живущих букетов белых орхидей. - На завтрак вас ожидает омар с кокосовым молоком, милорд. Сиэль бросил испытующий взгляд на Себастьяна. «Бесполезно»,- тут же решил граф, понимая, что стоящий вполоборота к нему демон может и не отреагировать на возможное неодобрение в отношении меню. - Я позволил себе думать,- ответил, словно подслушав мысли, дворецкий,- что вашей светлости пора ознакомиться с местной кухней – тем более что она сродни европейской. - Скажи ещё, что чая не будет, потому что в Бразилии пьют кофе,- начал было граф, но тут сквозь занавешенные окна столовой долетел чей-то звонкий голос с улицы. - Прошу прощения,- проговорил Себастьян и удалился так быстро, как только это позволяли приличия. Сиэль, вздохнув, выбрался из-за стола и посмотрел в окно. Через окна столовой было не слишком хорошо видно передний двор, но граф разглядел, а скорее расслышал того, кто побеспокоил его в утренний час. Мальчишка, кричавший: «Telegrama, telegrama para você» и размахивавший сложенным листком, зажатым в ладони, вел себя довольно шумно и продолжал свою пляску у калитки, не обращая внимания на Себастьяна, зато мгновенно затих и съежился, когда на ступеньках крыльца показался садовник. Тьяго не смотрел ни на мальчишку-посыльного, ни на дворецкого, зато, приметив графа, выглядывающего из распахнутого окна столовой, он сделал шаг к нему. Сиэль поспешил отвернуться. Возвращаясь за стол, он успел подумать, что глупо с его стороны соблюдать видимость приличий тогда, когда ему так не терпится узнать, был ли он прав насчёт смерти Зени. Не успел Сиэль закрыть глаза и досчитать до пятнадцати, как плечо его пиджака совершенно невзначай задела кисть руки Себастьяна. - Ах, да,- хмурясь, граф забрал с блюда свёрнутый листок бумаги. То ли рассыльный не помял его, то ли... Сиэль посмотрел на невозмутимо занятого сервировкой омара демонического слугу. На этот раз дворецкий стоит к нему спиной. Сиэль быстро потянул воздух через верхние зубы. Бумага не пахла мальчишкой, улицей - она пахла как Себастьян... Спохватившись, маленький граф быстро развернул листок и сделал было вид, что занят чтением, когда его объял ужас из-за пары слов на португезе, содержавшихся в тексте послания: «Любезный граф, мне необходимо видеть вас. Дело не терпит отлагательств. Прибуду в субботу, 24-го февраля, искренне ваш, барон Ф.» Глядя на тарелку и сверкающее серебро столовых приборов, граф поднял листок, зажатый между двумя пальцами, вверх. - Ты ведь читал это, Себастьян? - Ещё нет, господин. Демон пробежался взглядом по тексту телеграммы. «И зачем телеграмму в кармане таскал - разглаживал?»- сердито подумал Сиэль. - Что же... Раз телеграмма пришла с небольшим опозданием, думаю, что барона можно ждать сегодня в послеобеденное время,- закончил демон, бегло изучив показания карманных часов. - Что у него за дело такое?- бубнил Сиэль, принимаясь за омара. - Не имею представления, юный господин. Но вам, возможно, стоит уделить внимание тому, кто может знать о последних событиях. - Тьяго? -Да, милорд. До конца трапезы Сиэль, так и не решившийся устроить себе встречу с Тьяго, то и дело поглядывал на Себастьяна, стоявшего совершенно неподвижно. Дворецкий держал перекинутую через кисть руки столовую дорожку, настилаемую иногда поверх скатерти. Мальчику казалось, что этот демон вот-вот опять вынет свою записную книжку и зафиксирует тот факт, что граф не хочет поверять свои догадки. Что же Себастьяну известно о видениях?.. После завтрака Сиэль опять должен был пройти через холл. Чтобы не столкнуться с садовником, который наверняка будет ждать его там, он решил отправиться во внутренний двор с чёрного хода. Когда мальчик дошёл до беседки, острая необходимость узнать больше о том, что понадобилось предводителю дворянства так далеко от Рио, едва не заставляла его позвать Тьяго. Граф сдерживался, как мог. Какое-то движение возле беседки отвлекло его; обернувшись, он увидел, что на столике, за которым он обычно читал или играл в шахматы, лежит книга. -Странно, почему Себастьян не убрал её?- спросил себя граф. Подойдя ближе, он обнаружил, что на столе лежит томик явно не из его библиотеки. Фолиант в бархатистом переплёте не имел названия на обложке и выглядел довольно потёртым. Добравшись до первой страницы, Сиэль почёл по-французски: «Histoire admirable de la possession d'une penitente, Sebastien Michaelis»*. - Да это, наверное, чёртова классификация демонов Микаэлиса!- вскрикнул граф. –Он надо мной опять издевается! С этими словами Фантомхайв бросил книжку обратно на столик, но промахнулся: старое издание неуклюже повалилось на пол беседки раскрытыми страницами вниз. «Этого не хватало ещё! Он решит, что я её читал!»- подумал граф, проклиная себя за несдержанность и наклоняясь, чтобы подобрать книгу. Сопя и перемещаясь на четвереньках, чтобы дотянуться за книги под лавкой, мальчик подумал о том, что неплохо бы выровнять страницы, если они примялись из-за падения. Подняв глаза в полутьме, царившей у самого пола, граф тут же заметил чье-то лицо в дюйме от своего. - А-а-а! – заорал Сиэль, роняя книжку. Бросившись прочь, он упал и задел локтем за ножку столика. Прятавшийся незнакомец в это время метался под круглой лавкой, повторявшей контуры стены беседки. Возможно, незваный гость тоже кричал, но граф просто не мог этого расслышать из-за шума, который поднял сам. -Господин! Сиэлю казалось, что подоспевший дворецкий держит его сейчас не за одежду, а прямо за прыгающее в груди сердце. Граф вскочил и обернулся к перепугавшему его незнакомцу. К его удивлению, он увидел бегущую вон из беседки девчонку в простом платье. В чёрных волосах у неё было короткое зелёно-красное перо, на запястьях рук и на талии – кожаные ремешки; каждый с длинной петлей. Преграждая ей путь, стоял, глядя в землю, садовник в бело-кремовом полотняном костюме. - Что здесь творится?- говоря это, Фантомхайв повысил дрогнувший от волнения голос. - Отвечай, Тьяго! Ты решил найти пропавшую девушку именно в моём поместье и именно таким способом? - Сеньор! Позвольте всё объяснить... Сиэль отвлёкся, усаживаясь на подставленный Себастьяном стул. Он наблюдал за тем, как испуганная его криком девчонка повернула назад и, дойдя до беседки, посторонилась, позволяя садовнику встать на ступенях садового домика и начать свой рассказ. -Вчера я удалился с вашего разрешения, сеньор...- мулат не был привычным оратором, поэтому он то и дело отводил взгляд на деревянные балки у входа в беседку. - В городе, по дороге в порт, я встретил своего знакомого, который прибыл из Рио с новостями... Садовник вынул сложенную вчетверо газету и аккуратно положил её на столик перед Сиэлем. Она была датирована сегодняшним днем. - Это попало в газеты только сегодня. Видимо, вы не знаете подробностей. Я перескажу их: в день вашего отъезда из столицы обнаружилось, что Фернандо, племянник барона и сын главы военной полиции, похищен. Был выписан ордер на арест дамы; дело в том, что когда племянника видели в последний раз, он намеревался посетить танцовщицу, которая очаровала его на карнавале – Вирджинию Дуарте. Не стану утомлять вас подробностями, скажу только, что Вирджиния, которую я действительно приглашал в Рио и которая не могла бы выступить на празднике из-за травмы, вынуждена была покинуть Мангейру. Фавела не может укрывать её: два дня назад начались облавы и рейды военной полиции. Так что Вирджиния спасается от преследований... Она не могла быть замешана в исчезновении Фернандо, уверяю... И сейчас невозможно отправить её куда-либо ещё, поэтому вчера поздним вечером я встретил её в порту и привёл сюда. Тьяго посмотрел на девочку, прячущую свои босые ноги в тень, под лавку. - Господин Катт добрый человек, я знаю это, хоть мы и мало с ним знакомы. Но в его работниках на стройке я не уверен, так что Вирджиния станет для него слишком большой обузой, - продолжил Тьяго. - Я решил присмотреть за ней сам. Хотел скрыть её от вас, - по крайней мере, пока мне не удастся раздобыть одежду, переодеть пареньком и представить как моего временного помощника. Так было бы меньше хлопот, господин. Слушая садовника, Сиэль заметил, что книга Микаэлиса, ставшая причиной обнаружения Вирджинии, пропала. Бросив короткий взгляд на Себастьяна, граф увидел, что демон сжимает бархатный переплёт в своей руке – так невозмутимо, словно в этом нет ничего необычного – как будто это трость его господина. «Негодяй!»- как можно чётче подумал граф - и Себастьян перевёл взгляд со спинки стула Сиэля на Тьяго – будто гнев графа относился к садовнику. В это время темнокожий капоэрист, видимо, закончив свою речь, развёл руками. - И ты из-за неё не выяснил то, ради чего покинул мой дом? – огорчённо спросил Сиэль. - Господин граф, мне удалось узнать о нанимателе из источника, которому я доверяю, но... не мог бы я сообщить об этом позже? - Тьяго взглянул на Вирджинию, которая замерла с видом человека, смутно разбирающего речь на чужом языке. Когда он договорил, девушка защебетала по-португальски. Из её речи напряженно слушавший Сиэль успел понять, что она бы хотела узнать всё, что скрывает Тьяго. - Тебе никто не давал слова,- ответил мулат по-английски и в наступившей тишине выразительно посмотрел на подопечную. - Сюда едет барон Фаргозу,- сказал Сиэль, поднимаясь и делая такой жест, словно хотел пресечь любые разговоры.- Он не должен видеть Вирджинию. - Да, сеньор,- садовник поклонился – и в этот момент танцовщица, очевидно, сбитая с толку упоминанием собственного имени, проговорила по-португальски со всей возможной непосредственностью, обращаясь к Тьяго: - Граф любит своего сына! Я даже испугалась, когда он прибежал так быстро... Сиэль приосанился, резко вскинув руку на спинку стула и вздёрнув вверх подбородок. Уже готовый возражать, он услышал голос садовника: - Вот невежда!- Тьяго покачал головой, затем дёрнул за ремешок на поясе танцовщицы, вынуждая её поклониться, и с расстановкой произнёс: -Молодой господин и есть сеньор граф Сильвано Ферро, а сеньор Себастьян рядом с ним - его дворецкий. Господа, сеньорита Вирджиния Дуарте, танцовщица, благодарит вас за оказанную ей честь знакомства с вами и за гостеприимство. Сеньорита Вирджиния под бдительным присмотром мулата продемонстрировала смесь книксена и поклона, характерную для колониальных простолюдинок. Сиэль ответил ей кивком головы. - Взаимно рад знакомству. Удаляясь от беседки, господин и слуга услышали чуть возмущённый голос девушки, обращавшейся к Тьяго на португезе: - Но у этих господ глаза одинакового цвета! И... кто такой «дворецкий»? Неизвестно было, что ответил ей Тьяго, но очень скоро Сиэль, ожидая, пока дворецкий отворит ему дверь из сада в дом, увидел, как садовник ведёт маленькую, наверное, не старше самого графа, сеньориту. Тьяго держал спутницу не за руку, а за кожаную петлю, надетую на запястье. - Они идут на кухню,- заметил Себастьян.- Верное решение: там девушка не попадётся на глаза барону. - Моё расписание изменилось из-за приезда Фаргозу. Теперь... Сиэль остановился в холле напротив букета белых орхидей и украдкой глянул в большое зеркало, занимавшее часть стены. Его глаз был синего цвета... хотя за то, что он не менял цвет радужки минуту назад, поручиться было нельзя. Граф вздохнул. Отраженный в зеркале Себастьян неверно истолковал задумчивость Сиэля и поспешил сказать: - Уверяю, мне хватит времени на подготовку ужина в честь гостя. В поместье барон встретит приём, достойный быть оказанным от вашего имени, милорд. - Имени?.. Что ж, ступай. *** Граф научился спокойно относиться к ожиданию. Коротая время до визита Фаргозу, мнимый Ферро совершенно не задумывался о предстоящем разговоре. Ему казалось, что у него есть предположения относительно пропажи Фернандо – и одновременно Сиэль был готов прикусить себе язык за то, что вдруг начал так сильно полагаться на интуицию и догадки. Задумавшись, улегшись животом на теплую спинку скамейки на веранде, Сиэль смотрел, как Тьяго водит по открытому манежу лошадку, живущую на конюшне. - Господин? Граф вдруг понял, что, положив подбородок на скрещенные руки, горбился, что должно было казаться странным со стороны. Пусть. - Могу ли я узнать, какие цветы вы предпочтете видеть на столе во время трапезы в честь приезда барона? - Всё равно,- отмахнулся Сиэль, не меняя позы. – Садовник ведь не оставил роз во внутреннем дворе... - Нет, господин, в саду не оставил. Рука чёрного дворецкого легла на предплечье Сиэля. - Не трогай,- потребовал мальчик. - Но ваша осанка, милорд... - Ты заметил кое-что странное? - спросил Сиэль, меняя тему разговора, но всё же выпрямляя спину.- Он не трогает Вирджинию. Манипулировал ею при помощи ремешков. - Заметил, ваша светлость. Граф позволил себе, заинтересованно прищурясь, поизучать Себастьяна, когда задавал каверзный вопрос: -Как бы ты стал охранять мою безопасность, если бы не мог меня коснуться? У Сиэля тут же появилась возможность возможность раскаяться в этом шуточном выпаде: опущенные уголки губ дворецкий сменил на сдержанную, но от этого не менее широкую улыбку. - Странный вопрос. Но, скорее всего, кожаные ремни оказали бы леди услугу в таком случае. - Леди?! Ты забыл, с кем ты гово... - Господин!.- прервав поток возмущений своего господина, Себастьян взглядом указал в сторону дороги. Массивная карета приблизилась в раскрытым деревянным воротам поместья. Сиэль смотрел, как запыленный дорожный экипаж останавливается перед его крыльцом, как лакей, проворно покинув передок, открывает дверцу. Граф набрал побольше воздуха в грудь и приготовился, решив, что появление барона не сможет взволновать его. -Да! – пронзительный внезапный крик заставил Сиэля вздрогнуть, когда, едва коснувшись подножки, из кареты вместо грузного главы дворян выпорхнула рослая худощавая дама. Поверх шёлкового платья эта экстравагантная особа сочла нужным набросить плащ, приспущенный на плечах так, чтобы он не закрывал линию декольтированного ворота платья; впрочем, красотка предпочла скрыть шею под пышным бантом. Огненно-красные волосы перечили моде своим естественным растрепанным состоянием. Создавалось впечатление, что дама никогда не завивала их, а единственным аргументом против простоволосости считает крохотную шляпку, лихо заломленную на одно ухо. - А-ах, как же я ждала этой встречи!- воскликнула огненная гостья в красном, вскидывая руки со сжатыми кулаками так резко и так высоко, что лакей барона метнулся прочь, выпустив дверцу, которую придерживал. Раздраженному, багровому от духоты ворчащему барону непременно пришлось бы пережить удар в лоб от отпущенной на волю дверцы, если бы её не придержал дворецкий графа. - Этот ваш Ферро, барон, сейчас назовет мне имя танцора, который очаровал меня, исполняя парную самбу... Так сексуально! Тут дама, наконец, перестала радоваться освобождению из дорожного плена и созерцать небо и конёк здания. Взгляд, который она бросила на Сиэля, заставил её оборвать речь; она даже забыла опустить вскинутые в момент потягивания руки. Приоткрывая рот, чудачка обернулась к дверце кареты и, видимо, окончательно утратив способность двигаться, замерла, увидев там Себастьяна. В этот момент, игнорируя попытки своего лакея подать ему руку, с подножки следом за дамой спустился барон. - Сударыня, - проскрежетал он, пробуя обойти неподвижную спутницу, - если вы не сдвинетесь хотя бы на полшага, я наступлю на подол вашего платья! - Добро пожаловать в летнюю усадьбу графа Ферро, сударыня, барон, - проговорил Себастьян, по очереди слегка поклонившись обоим прибывшим. Тут юный граф счёл нужным вмешаться. Он подошел ближе к странной визитёрше, стоящей вполоборота к Себастьяну, и, откашлявшись, подождал, когда дворецкий представит его «даме». Вслед за этим лакей барона невнятно проговорил имя, которым, видимо, назвался Грелль, а Сиэль быстро предложил жнецу, одетому в женское платье, опереться на свою согнутую в локте руку. Барон, топтавшийся между дверцей кареты с одной стороны, подножкой и стоящим неподвижно, как статуя, Греллем - с другой, наконец был освобождён, так как жнец сделал шаг к Сиэлю. Старый вельможа позволил себе смешок, глядя, как Сиэль-Сильвано галантно ведёт под руку даму, которой он не доставал и до плеча. - Так ей и надо,- негромко прибавил барон и знаком отпустил своего лакея, который взгромоздился вновь рядом с кучером. Сиэль, усиленно отгоняя сравнение с тем, как прогуливают по кругу лошадь, повернул безмолвного Греля, всё еще держащегося пальцами за его локоть, лицом к барону. Заняв, таким образом, приличное для приветствий положение относительно гостя, Сиэль, стоя об руку со жнецом,поприветствовал барона Фаргозу. Последний, успокоившись и немного отойдя от общения с Греллем, наконец, обрёл прежние манеры. - Добрый день, граф. Прошу простить меня за нынешний визит, но дело срочное... Рад, что вы смогли поладить с сеньорой Беатриц; эта дама безоговорочно влюблена в ваше шоу и присоединилась,- тут барон позволил себе неуловимую гримасу, намекая на то, что был не слишком рад попутчице,- ко мне, каким-то образом узнав о моей поездке сюда. - Я-а-а,- вдруг протянул, словно зевая, Грелль. Он с блеском в глазах переводил взгляд с лужайки на небо, подолгу задерживаясь на стоящем напротив дворецком.- Я желал.. то есть желала бы узнать от вас, граф, побольше о той чудесной паре танцоров, которые приняли участие в шествии... Имею в виду партнёра мисс Дуарте, конечно. Он меня совершенно очаровал. К ужасу Сиэля, Грелль сделал такое движение, будто желает извлечь что-то из недр плаща. Барон криво усмехнулся, а Грелль, видимо, передумав рыться по карманам, рывком сложил ладони под подбородком, при этом не слишком вежливо отделавшись от руки Сиэля. - Когда же я?.. – пропел тонким голосом жнец, однако его намерения так и остались тайной, потому что дворецкий, словно спохватываясь, возник между бароном и Греллем, и, обращаясь к ним обоим, проговорил: - Не угодно ли благородным гостям графа немного отдохнуть перед ужином в честь их прибытия? -Что же может предложить гостям самый знаменитый в стране меценат - покровитель роскошных шествий?- окончательно входя в образ, поинтересовался Грелль таким задушевным голосом, словно готовился прошептать то же самое на ухо любовнику. Сиэль дёрнул плечами. - Сеньора!- барон, очевидно, ужасно огорченный невозможностью вставить хотя бы слово, вложил в этот окрик всю ненависть к нарушителям приличий. Грелль, к которому внезапно вернулся слух, отскочил подальше от барона - как раз так, чтобы, ухватившись за руку Сиэля, быть отгороженным от Фаргозу. - Конечно, располагайте нашим временем, граф,- откашлявшись, заметил барон более миролюбивым тоном. *** - О, боги-и! Грелль, с визгом вновь отцепившись от графа и вопя все неприличные слова восхищения, начал перебегать от клумбы к клумбе, едва только увидел яркие цветы королевских стрелиций. Оставшиеся втроём граф, барон Фаргозу и дворецкий наслаждались затишьем и наблюдали за тем, как Грелль, переносясь от одной группы хищных растений к другой, пытается выяснить, хватит ли среди жёстких орхидей места для позирования. - Фотографироваться! Здесь требуется фотограф! Какая пьянящая убийственная красота!- выдохнул Грелль, подбегая к ожидающим его спутникам так быстро, как только это позволял пышный наряд. – И всё это сделал дворецкий?.. Задавая вопрос, Грелль бесстыже покачал бедрами и обхватил себя за плечи, взмахнув ворохом красных волос. - Нет, это дело рук нашего садовника,- с почти нескрываемым удовольствием возразил Себастьян. -Что может быть лучше, чем стать цветком любви, вечной, как сама смерть?- вдруг пропел Грелль, покачиваясь взад-вперёд на каблуках и картинно прикрыв ладонью глаза за сверкнувшими стёклами очков. -Сеньора, вам напекло голову,- с видом знатока заявил барон,- мы проводим вас в беседку. До беседки Сиэль шёл рядом с бароном, прислушиваясь к тому, как «сеньора Беатриц», до которой, видимо, дошло, что неплохо было бы изобразить тепловой удар, быстро-быстро перебирая туфлями по каменной дорожке, поспевает за ними. Неизвестно, как дворецкому удалось сдержать импульсивную гостью от соблазна броситься к нему на шею и даже держать от себя на расстоянии. -Наверняка вы знаете о моём бедном племяннике,- проговорил хитрый барон, делая вид, что приглашает Грелля в беседку. Проводив долговязую даму и дворецкого взглядом, Сиэль понял, что барон вовсе не собирается присоединиться к ним на скамейке в маленькой постройке. -Об исчезнувшем Фернандо писали газеты, - подтвердил Сиэль, прогоняя с лица все другие выражения, кроме сдержанного и чуть напыщенного внимания. Он делал одолжение, уделяя время проблемам барона. - К несчастью, мой дорогой граф, мальчишка Фернандо оказался бедовым. Во всяком случае, я был настолько глуп, что не почуял неладное, когда он интересовался этой Вирджинией. Это было сразу после стрельбы на карнавале. А той же ночью он исчез. Я не придал этому значения, но когда он не явился и через сутки, понял, что с ним беда. Он взял верховую лошадь. Наверняка направился поджидать красотку... где-нибудь возле фавелы. Граф!.. В тот момент, когда барон, видимо, готовился произнести главное, с чем желал обратиться к Сиэлю, пробили часы в гостиной; им вторил колокол далекой деревенской церкви. Себастьян взглянул на карманные часы и, перейдя из беседки на садовую дорожку, поклонился гостям и хозяину: - Прошу вас к вечерней трапезе. Когда дворецкий открыл двери в столовую, Сиэль, уже готовивший суровый взгляд в адрес слуги, прохлаждавшегося в беседке вместо того, чтоб накрыть на стол, обнаружил, что стол накрыт на троих - и, кроме того, сервировочный столик загружен блюдами для подачи. С сияющей чистотой скатертью спорил букет белых роз на коротких ножках. - А знаете,- заговорил, усаживаясь, барон – он словно опасался, как бы общее внимание вновь не узурпировала его красная спутница,- ведь из-за этой суеты с карнавалом я совсем забыл о домашней пище. Даже немного жаль, что в доме Ферро предпочитают истинно европейскую кухню и никог... да... Что это? Барон недоуменно перевёл взгляд на Себастьяна, выкладывавшего на тарелку густое фасолевое варево. - Фейжоада, господин барон. - Этого не может быть! Точнее, я не ел фейжоаду с белой фасолью и вяленым на солнце мясом уже лет десять! Немного успокоившись, барон, впрочем, сразу же вернулся к обычной для него подозрительности и взялся за приборы так, словно собирался произвести детальную экспертизу блюда. Грелль, изображавший даму, напротив - сидел над тарелкой неподвижно. Он принюхивался - чуть-чуть вздергивая кончик носа. Сиэль отвёл взгляд от жнеца. - Не говорите, что это тоже готовил садовник, м-м?- вдруг жеманно пропел Грелль, наконец, справившись с парализующими волнами ароматного удовольствия – он принюхивался к еде, поданной ему раньше, чем предводителю дворян. С этими словами Грелль широко потянулся, закинув руки за спинку стула, на котором сидел. Задержавшись в таком положении и старательно вытягиваясь, он пытался дотронуться до неподвижно замершего позади Себастьяна. Очевидно, жнеца обмануло отражение в хрустальном графине – демон действительно стоял там, где его искал пытливый Грелль, но слишком далеко, чтобы длинные руки могли коснуться хотя бы пуговиц на его фраке. Вдруг Себастьян пошевелился, неуловимым движением извлёк из сложенных на тележке предметов неширокую салфетку и, тихо кашлянув, занес её над неприлично сползающим с плоской груди Грелля платьем. Жнец ойкнул, поник и, что-то бормоча, поправил корсаж платья под салфеткой, а затем запустил вилку в традиционное национальное блюдо. - Кстати, о том, что я говорил вам, мой любезный,- несколько фамильярно и даже повелительно проговорил барон Фаргозу,- ведь я приехал затем, что не желаю, подобно моему брату, прочесывать фавелы в поисках певички... или кто она там - танцовщица? Сдаётся мне, что у вас, дорогой друг, работает тот, кто точно укажет мне, где искать, раз уж есть вероятность, что Фернандо увязался за ней. -М-м,- тут барон, прервав собственную речь, повел вилкой в воздухе, смакуя паузу.- Фейжоада ведь блюдо патриотов. Не ожидал, не ожидал... но кто такой нынче этот патриот –приверженец павшей монархии? Барон приподнял бровь и взглянул на Грелля, сидящего напротив. - ... или, может быть, патриот – тот, в чьих руках финансы новой республики?- барон вскинул голову и кивнул, обращаясь, отчего-то, к Себастьяну. - Мне кажется, граф, что сейчас народному сердцу милее бывший раб, нашедший себе теплое местечко, выучившийся грамоте и кое-каким ремеслам на каторжных работах... Острый взгляд старика-предводителя остановился, наконец, на Сиэле. - Только знайте, любезный, что чёрного кобеля не отмыть добела. - Если я вас верно понял, вы желаете пообщаться с садовником?- поинтересовался Сиэль несколько надменно, стараясь не смотреть на вертящего головой Грелля, который с трудом следил за ходом беседы. - Совершенно верно, господин граф. - В таком случае, поскольку вы мой гость, вы можете спрашивать слуг в моем доме о чём угодно. За столом воцарилась напряжённая тишина. Барон, усмехнувшись, положил подбородок на костяшки своих пальцев и так, опираясь на согнутую в локте руку, демонстративно взглянул на Сиэля-Сильвано, сидящего неподвижно во главе стола. Мальчик смотрел прямо, из-за повязки ему удобнее было глядеть не на барона, а на Грелля, сидящего слева от него, чему он впервые за всё время ужина обрадовался. - Я нескромно надеялся на несколько большее понимание с вашей стороны,- наконец почти равнодушно заключил барон. - Сожалею, если ввел вас в заблуждение, - холодно извинился Сиэль, - но ни один из находящихся в доме графа Ферро не может быть выдан в ваше распоряжение, если только не пожелает следовать с вами добровольно. Барон опустил взгляд и скривился в загадочной усмешке, затем обратился к Себастьяну: - А на десерт в столь патриотично настроенном семействе Ферро подают, наверное, пирожки акараже**? - Конечно,- голос дворецкого прозвучал убаюкивающе - настолько, что Грелль вздрогнул, когда барон снова заговорил с домоуправителем: -Значит, я угадал: будут пирожки... А жаль! Потому что как раз сейчас я чувствую влияние столь непреклонной, хотя и далекой, атмосферы Англии. У нас так холодно в 59 по фаренгейту**, а там выпадает снег. Из своих путешествий по Европе я могу припомнить только грязный снег, контрастирующий с синей коркой льда. Эффектный цвет – это вам не крашеные фазаньи перья на карнавале. Ах, если бы отведать тамошних угощений ещё раз! В следующую секунду дворецкий, извинившись и слегка поклонившись присутствующим, прошёл к двери и скрылся за ней. - О, простите, граф! - миролюбиво и даже заискивающе затянул барон. – Тысяча извинений! Я позабыл, что ваш слуга не один из темнокожих дьяволов, а настоящий англичанин. Мне неловко, право же, из-за того, что я неосторожно задел его чувства. Должно быть, он очень скучает по родине... В тот момент, когда барон, казалось, готов был пустить фальшивую слезу, а Грелль оскалился, сжав кулаки так, что Сиэль услышал скрип сминаемой крахмальной скатерти, дверь вновь отворилась и на пороге появился чуть более сияющий, чем обычно, дворецкий с широким сервировочным блюдом под зеркально чистой круглой стальной крышкой. - Любезный,- начал плаксивым голосом обратившийся к нему барон. Себастьян изобразил лёгкое удивление и водрузил свою ношу на середину стола. -Что это?- развеяв лицемерный тон, поинтересовался Фаргозу. -Пожелания гостя дома Ферро - закон для дворецкого. Осмелюсь предложить вам традиционный английский десерт - карамельный пудинг. -Н-но... Тут барон хмыкнул, а затем коротко рассмеялся. -Похвальное двуличие, дружище, - подмигнул он дворецкому,- но ведь его граф наверняка ел на завтр... Резко, хлопком вырвавшийся из-под крышки воздух не дал барону закончить оскорбительное предположение. Над столом немедленно разнёсся свежий аромат слегка остуженного пудинга - сливочный и немного приторный. -Вкуснятина!- воскликнул Грелль.- Дайте-ка мне! Жнец, подскочив на месте, с восторгом наблюдал за Себастьяном выкладывающим его часть десерта. На этот раз демон в униформе стоял достаточно близко к плечу жнеца. - Поухаживай за мной ещё,- канючил Грелль, энергично вертясь и выставляя плечо в попытках задеть бедро Себастьяна. – Фру-уктов!.. Да! Жнец в женском платье отпустил прислуживавшего ему щеголеватого дворецкого лишь тогда, когда кусочек пудинга на десертной тарелочке почти скрылся под горой резаных фруктов, а сверху всё это оказалось увенчано парой листьев мяты и обрамлено кубиками желе. Сиэль, поймав на себе взгляд барона, развёл руками и позволил себе улыбнуться. -Барон- вполголоса сказал мальчик.- Позвольте леди позабавиться. Однако предводителя дворянства ему явно не удалось одурачить; улыбка значила: «Что, съел, старый сумасброд?», а извиняющийся жест твердил: «Не вышло подколоть меня? В следующий раз придумай что-то поинтереснее!» Барон заулыбался, наслаждаясь пудингом – он притворился, что умеет проигрывать. -Что же, граф... Из-за этого лакомства я вновь теряюсь, пытаясь определить, что же такое патриот. Мой желудок стремится изменить стране, ставшей родиной наших предков. Семья – для меня это печально, сударыня,- впервые старый лис обратился к Греллю,- но у графа, да и у вас, молодой дамы, наверняка всё в жизни ещё изменится к лучшему. Знаете, в Северной Америке и на родине господина Михаэлиса есть популярный праздник, посвященный влюбленным... «Он помнит, как зовут Себастьяна! Хотя он представился коротко и говорил с бароном только раз», - пролетело в голове у Сиэля. - Сейчас, в конце февраля, этот праздник уже миновал, но я надеюсь, что святой Валентин сохранит моего непутёвого влюбчивого племянника и спасет его от бед... С видимой досадой, вызванной безупречным сервисом, барон уставился на свой минуту назад пустевший бокал, теперь чуть запотевший от ласкающего его прохладного белого мускатного вина. Свирепо переведя взгляд на Сиэля и рдеющую даму напротив, он понял, что десертное вино готово у каждого – и все поняли барона верно, готовясь поднять бокалы за счастливое спасение его племянника. *** Неизвестно, что было причиной – прекрасный вечер, дополнивший победу над изобретательными выходками барона тёплыми красками, авиньонское ли мускатное вино, - но Сиэль и Грелль, едва только проводив барона, заявившего, что срочно возвращается в Рио, немедленно залились хохотом. При этом Грелль повалился на свой багаж, который нелюбезный лакей барона вместе с кучером выгрузили прямо на крыльцо особняка Ферро. Насмеявшись до икоты, Грелль вынул платок и начал так осторожно вытирать глаза, что у Сиэля язык зачесался спросить, не нужно ли даме отлучиться и поправить макияж. Графу пришлось взять себя в руки, и, сжимая рукой сведённую от хохота челюсть, он направился к озеру. Прогулка без особенной цели, однако, была вскоре прервана: его догнал красный жнец, в чьих волосах пылающей медью играло стремительно заходящее солнце. - Где же?..- шурша юбками и забегая вперед Сиэля, миновавшего угол дома, спросил жнец,- где же мой Се-бас-тьян-чик?! - Твой?- граф с презрением взглянул на приспешника Смерти. - Ну пожа-алуйста, скажи, что тебе стоит? Грелль умоляюще сложил руки прямо перед кружевным бантом, который прикрывал адамово яблоко, совершенно не идущее к дамскому облику. - Я отправил его в Рио. - За Фернандо?.. - Вот ещё!- фыркнул граф и яростно повернулся на каблуках, поворачиваясь к Греллю боком.- Он выяснит обстоятельства исчезновения баронета, а я просчитаю пути к его спасению. - Значит... Грелль закатил глаза и, словно вознося молитву, воздел руки. - Значит, двое прекрасных мужчин скажут мне спасибо за это!!! Не успел граф моргнуть, как жнец выхватил прямо из воздуха взревевшую бензопилу- свою косу Смерти. Открыв рот, Сиэль метнулся прочь, когда из-за угла, откуда появился Грелль, на жнеца обрушилась тяжёлая корзина. Перевернувшись, плетёное ведро окатило красноволосого целыми потоками песка, с омерзительным шелестом задержавшегося за корсажем его платья, в складках юбки и на волосах. Грелль выпустил косу, которая, умолкнув, упала, зацепив и располосовав подол его платья. Из-за стены Сиэлю показался Тьяго: он явно намеревался избавить жнеца от корзины, застрявшей на голове. Садовник пробовал дотянуться до её донышка или ручки так, чтобы не задеть Грелля. - Это мужчина в женском платье,- сказал Сиэль.- Если он выкинет ещё что-то, не церемонься с ним. Тьяго сейчас же сорвал с головы Грелля корзину, отчего жнец пошатнулся, взмахнул руками и, подвывая, заметался перед Сиэлем, яростно растирая лицо и встряхивая головой. -А-а-а! А-а! Мои глаза! Тьфу! У-у! В-волосы! Тьфу! - причитал Грелль тонким голосом, запуская пятерню в потерявшую приличный вид шевелюру и отплевываясь от застрявшего в зубах песка. Оказавшись, наконец, в наиболее удобной позе для вытряхивания сора из-за корсажа и изо рта – на четвереньках, жнец взглянул на Сиэля покрасневшими слезящимися глазами. -Видно, не списать мне моё расследование! А я так хотел разделаться разом с проблемой моего дорогого, моего мужественного!.. Ты знаешь, кого! И при этом получить награду от... Тут Грелль изобразил двумя пальцами ножницы, но затем, окончательно расстроившись, оставил намёки на Уильяма и сосредоточенно пополз задом к своей косе. Остановившись с заискивающей улыбкой там, где, по его расчётам, он мог достать свое оружие, Грелль ощупал траву, присел на землю, поднял голову и увидел, что опоздал: Тьяго придерживал тяжеленный агрегат одной рукой, прислонив его к ноге. - Отдай, ты, неопрятный болван!- крикнул Грелль и бросился к косе, сверкающей зазубренными звеньями цепи. - Не так быстро,- возразил Сиэль. - Ну почему он не оставил тебя одного, почему Себастьян так упорно избегает своего счастья, то есть меня?- Грелль помотал головой и тут же начал вновь отплевываться от песка. - Ты ведь сюда не за Себастьяном пришёл. Я что-то разобрал насчет твоего расследования. Говори! – приказал Сиэль. - Нет, не за ним,- обиженно отозвался Грелль.- Но я ничего не скажу при этом неотесанном мужлане! Грелль переполз на коленках ближе к Сиэлю, который жестом остановил устремившегося было на выручку Тьяго. - Позволь ему подойти ко мне, Тьяго. Безоружный он прочти не опасен,- проговорил мальчик. -Да!- обиженно бросил Грелль в сторону садовника и потянулся к уху Сиэля. Сделать это было просто: голова графа была ненамного выше лица стоявшего на коленях жнеца. -Дело в том,- прошептал Грелль,- что пропала душа.. одной ЖЕНЩ!.. Намеревавшийся прокричать мальчику в ухо последнее слово Грелль не ожидал, что Сиэль ударит его по подбородку - вскользь, будто чтобы дать пощечину - и таким образом сорвет попытку оглушить его криком. - Эта женщина – чернокожая слепая колдунья?- спросил Сиэль, глядя на потирающего нижнюю челюсть жнеца. - Да. Но это не дает никому, вроде вас, права лакомиться её.. её сущностью!- закончил Грелль, гордо поднимаясь на ноги и осыпая траву ручейками песка, сбегающими из-под платья. - Скотина! - тонким голосом бросил он садовнику и направился к озеру, по пути бросая на траву полосатый шейный бант, перчатки и расстёгивая платье. Тьяго пожал плечами, взвесил на руках бензопилу и спросил у Сиэля: - Господин, мне догнать его и сказать, что у нас есть ванная с чистой тёплой водой? - Не надо,- ответил юный граф.- Идём в дом. *** -Где твоя комната? -Первая в коридоре для прислуги, господин,- в голосе Тьяго читалось недоверие. Однако когда Сиэль прошёл под лестницей в служебный коридор, Тьяго оставалось только удивиться тому, что граф знает, где расположены комнаты слуг. - Надевай свой парадный костюм,- Сиэль смерил взглядом несколько коренастую фигуру садовника, окончательно отказываясь от идеи облачить Тьяго в одежду Себастьяна. Через минуту графу, расположившемуся в холле, предстал мулат в кремовом пиджаке-визитке, с галстуком-бабочкой на рубашке и в брюках, спадающих на мягкие серые туфли. -Хорошо, - отозвался граф, оценивая новый облик бойца-капоэриста и садовника. Тьяго поклонился – и этот поклон, по мнению Сиэля, заслуживал той же оценки, что и костюм. - Теперь ты можешь сопровождать меня в библиотеку. Идём. Сиэль и его новый телохранитель, исполняющий сейчас обязанности дворецкого, прошли на второй этаж. Граф удивился тому, что садовник, которого он никогда не видел разгуливающим по дому, а тем более - по второму этажу, уверенно дошёл до библиотеки, чуть опередив своего господина, и, поклонившись, раскрыл перед ним дверь. - Ах! Обернувшись на возглас, Сиэль, который ещё мог видеть часть холла внизу лестницы, обнаружил, что вскрикнула Вирджиния, на которой был мальчишеский простой наряд - такие брючки, башмаки и рубашки носили посыльные. Ее волосы скрывала большая кепочка из грубого смешанного сукна. - Прошу простить эту девушку,- проговорил Тьяго, пропуская недоумевающего графа в библиотеку и плотно закрывая дверь.- Она не является моей родственницей, но близко к сердцу приняла как обстоятельства моей жизни, так и отмену рабства; в её понимании порядки должны коренным образом измениться – в первую очередь для бывшего раба. Сиэль, решивший оставить монолог садовника без внимания, обнаружил на столе, выполненном из железного дерева, знакомую полицейскую брошюру, поясняющую особенности боевых искусств, объявленных вне закона. Бегло пролистывая страницы издания на португальском, Сиэль наблюдал за стоящим неподвижно Тьяго. Мулат не шелохнулся и тогда, когда помучавшись со словарем минут десять и исписав пометками поля нескольких страниц, граф спросил: - Что насчёт чёрной няньки сеньориты Альмейды? - Она была забита кнутом до смерти, господин. - Ты узнал это в Параибе?- Сиэль отложил полицейские листки и с удивлением посмотрел на Тьяго. - Нет, сеньор. У меня есть знакомый, который всем кажется странным. Он может рассказать кое-что о смерти человека, даже если тот умер и похоронен далеко от него. - Любопытно. Сиэль поднялся со своего места за столом и обошёл его. Скрестив руки и ноги, опершись поясницей о столешницу, он поинтересовался: -Этот странный парень хотел от тебя кое-что в обмен на информацию? Вместо ответа Тьяго поспешно и как-то смущённо поклонился, проговорив что-то о том, как восхищён осведомленностью графа. - И чем ты завоевал его временное доверие? - О, это будет не слишком прилично пересказывать вашей светлости.. - Ерунда. Я приказываю тебе повторить то, что ты сделал для него. - Прошу вас подождать,- ответил Тьяго и скрылся за дверью; но не успел Фантомхайв- Ферро сосчитать до трёх, как шаги мулата зазвучали в обратном направлении. Тьяго появился в библиотеке вновь, держа перед собой матерчатые тапочки. Положив их на ковер в центре комнаты, он оставил туфли, вложил ноги в тапочки, а затем сделал быстрое и точное сальто вперёд - Сиэль только и успел заметить, как волна воздуха всколыхнула волоски на его голове. Затем, постояв секунду прямо, с закрытыми глазами, садовник в дорогом костюме сделал сальто назад, точным движением, не оставляющим сомнений, попав ногами в те же тапочки, из которых выпрыгнул. Обувь не сдвинулась ни на дюйм. Сиэль поаплодировал и позволил себе улыбнуться. *** Вскоре после наступления темноты Сиэль оставил свои занятия португезе, был очень сносно вымыт и доставлен в спальню, где его ждали стакан молока и печенье в вазочке. В довершение ко всему, он, лёжа на перине и самостоятельно сняв повязку, закрывавшую правый глаз, наслаждался отдалёнными звуками, говорившими о том, насколько Грелль недоволен Вирджинией, не желающей открыть ему место, где спрятана «прекрасная... ну, эта... Коса! Да как ты не понимаешь!» Не желая слушать, как Тьяго читает вслух, Сиэль отпустил нового дворецкого, и уже через полминуты на втором этаже каким-то образом воцарилось спокойствие: голос Грелля умолк. Проснувшись из-за холодного ветра, гулявшего по комнате, Сиэль повертелся, пытаясь укутаться, затем, усевшись на кровать, поёжился. Поблескивающий циферблат часов позволял привыкшему к темноте взгляду молодого аристократа выяснить, что с момента его пробуждения не прошло и минуты. Граф подобрал ноги и, нащупав край одеяла холодными пальцами, плотнее укрыл мерзнущие ступни и лодыжки. Внезапно его отвлёк шелест - он посмотрел перед собой и увидел, что букетик на прикроватном столике потерял бутон цимбидиума – эта орхидея, как и большинство её родственниц, долго сохраняла свежесть, будучи срезанной. Осыпаюшийся букет Тьяго принес только сегодняшним вечером: увядание насторожило мерзнущего графа Фантомхайва. Сиэль пошарил на полу, пытаясь найти цветок. У него ничего не вышло. В гнетущей тишине он оттолкнулся руками от пола и попытался вернуться на постель, с которой свесился. В этот момент слабый свет из окна загородила неуловимая тень - промелькнула и пропала, но Сиэль охнул и быстро спрыгнул с кровати. В голове мальчика горела одна мысль: «Себастьян!» Нечасто в последнее время он так нуждался в демоне. Выйдя в коридор и зачем-то захлопнув дверь в спальню, граф тут же поразился своей трусости. Глядя, как с лавки у стены неподалеку поднимается Тьяго, граф понял, что отступать поздно: сейчас ему придется сказать что-нибудь, объяснить, отчего выскочил, как ошпаренный... Оглянувшись в сторону лестницы, Сиэль вдруг в ужасе раскрыл глаза: через распахнутые окна, затмевая бледный и слабый свет молодой луны, проникала клубящаяся, непроницаемая для света темнота; плотный дым скрывал сам коридор, ставни, окно, занавески - Сиэлю казалось, что его обманывает зрение, что он слепнет - настолько непроглядным было чёрное пятно, словно отрезающее часть видимой реальности. - Тьяго,- одними губами прошелестел Сиэль, сделал шаг назад и наткнулся на садовника. - Здесь,- хрипло ответил смулат, очевидно, повернувшийся в ту же сторону, что и Фантомхайв. От ужаса Сиэль не мог даже моргнуть - медленно, как во сне, он повернул голову и посмотрел на блеснувший в неверном лунном свете предмет - огромную косу жнеца, которую держал Тьяго. Сиэль рассеянно подумал о револьвере: вспомнил сухой звук вращения барабана своего «бульдога», теперь оставшегося в невидимой части коридора, в кабинете... Раскрыв рот, он глядел на чёрную массу, плотной завесой движущейся вдоль стен, тут же перестающих быть видимыми в свете луны. - Тьяго!- полный ужаса голос девочки-танцовщицы раздался снизу - и садовник, сжимающий плечо Сиэля, что-то быстро и хрипло ответил ей. Она умолкла, зато за дверью в комнату для гостей, которую задергивала завесой страшная мгла, послышался сонный голос Грелля: - Ну, что там? Поблескивающая медная ручка на двери в его комнату повернулась - и скрылась во всколыхнувшемся и удлинившемся тёмном отростке плотного тумана. -Эй!- голос жнеца прозвучал глухо, как из бочки,- что за... Тут звук будто нырнул под воду - исказился и бесследно исчез. - Господин,- зашептал Тьяго, склоняясь к графу и одновременно увлекая его дальше от двери спальни,- отступайте... Секунду Сиэль остекленевшим взглядом смотрел в спину Тьяго, загородившего его собой, потом сделал шаг назад, хватаясь липкой ладонью за стену, потом шум в ушах усилился – и на грани обморока он испытал ужасное дежа-вю. Как во сне с отрезанной головой, кто-то наступил на его вытянувшуюся на полу голую ногу. В тот же миг над ним сгустилась звенящая тишина. Граф ощутил, как ветер гуляет, холодя его неприкрытый повязкой распахнутый правый глаз - и сразу же увидел свой дом, словно с вершины холма в полумиле вверх по дороге. Он различил фигуру в лунном свете - кто-то стоял на крыше его особняка. Этот неизвестный широкими жестами отправлял волны чёрного дыма, сбегающие с его одежды, вниз. Вся передняя часть дома была окутана этим дымом и скрыта – вместо неё была бесформенная клубящаяся масса, всплескивающая, выбрасывающая щупальца, стоящая у земли столбом и стелящаяся по скату крыши. - Иди ко мне...- услышал маленький демон и представил, как отворачивается и бежит, даже летит. Но жгучее желание спастись не помогло ему. Не то, что бежать - даже шевельнуться не вышло. - Ах!- Сиэль попытался вдохнуть – и не смог. Леденящий ужас сковал его, он двинул языком, попытка сглотнуть резанула горло - и по подбородку потекла горячая капля слюны. Он начал, кружась, куда-то стремительно падать, хотя был уверен, что лежит на полу; онемение захватило его тело, комком подкатилось к горлу - и сквозь нижние зубы вновь хлынула слюна. -Х-х!- теперь граф не был уверен, что вообще сможет дышать когда-нибудь – в удушье он жалко задёргался, рот безвольно распустился, руки и ноги неудобно лежали под ним, как спутанные верёвки. В этот момент что-то ударило его под ребра - сильно и словно с двух сторон – спереди и сбоку. Он вскинул голову и через мелькание каких-то серых частиц увидел над собой проясняющиеся чёрные контуры крупных свисающих прядей волос. Медленно-медленно, как во сне, перед ним загорелись два ярких бело-малиновых пятна. Уши наполнил оглушительный скрежет, шорохи, из которых постепенно выплыла мелодия, ласкавшая сейчас слух мальчика- звук работающей механической косы жнеца. Потом граф помнит, как запрокидывал голову – но не по своей воле, потом с его носа капало, пока он, лежа лицом вниз, принимал поколачивающие удары между лопаток, потом ему мешала вызывающая омерзение мокрая от пота рубашка, которую хотелось отлепить от тела. Прикосновения к щеке, приносящие не больше удовольствия, чем потирание о кору дерева, постепенно завладели его вниманием. - Господин... Очнитесь, мой господин... - «Заткнись, Грелль»,- хотел ответить Сиэль этому прерывающемуся голосу, который едва мог расслышать. Затем, ещё немного прояснившись, граф с болезненной ясностью услышал, как щёлкнули зубы, затем был лёгкий шорох – и его лицо справа окутало тепло большой ладони. Граф открыл глаза, когда над ним пронесся сдержанный вздох. - Ты?- спросил мальчик, с трудом приводя в движение онемевшие убы. Себастьян вглядывался в лицо хозяина с тревогой: тёмные глаза словно впивались в глаза Сиэля. - Как... воняет,- прошептал мальчик. - Слушаюсь,- ответил демон так знакомо, - и вовсе не тем неузнаваемо чужим голосом. Через десять секунд Сиэль лежал за домом в плетёном кресле, из которого он наблюдал поединок Тьяго и Себастьяна день назад. Здесь он смог дышать, не опасаясь, что его вывернет наизнанку. Себастьян склонился к самой голове Сиэля, пристраивая повязку на его правый глаз. - Отдай! Не тронь стартёр своими грязными руками! – нёсся с высоты второго этажа вопль Грелля, очевидно, ещё отвоёвывающего косу у садовника. «Они... все живы?»- подумал Сиэль, удивляясь слабости мысленного голоса. - Да, милорд,- проговорил склонившийся к нему дворецкий – и Сиэль удивился тому, как много лунного света падает на его одежду и отражается, позволяя разглядеть краешек манжеты сорочки, цепочку часов, светлый контур подбородка. «Пахнет чем-то ещё»,- подумал мальчик, жалея, что ещё слишком слаб, чтобы быстро повернуться. Сиэль настойчиво пошевелился под хлопковым пледом. Многослойная жёсткая ткань касалась его спины, ног, локтей... «Я не одет?» Вспомная, как пытался выбраться из липкой ночной рубашки, Сиэль сделал ещё одну попытку повернуться в сторону озера - и тогда Себастьян, плотнее закутывая его и бросая подошедшему Тьяго какую-то фразу через плечо, поднял графа на руки и понёс туда, куда неокрепшее после забытья тело так стремилось попасть. - Это где-то здесь. Кажется, запах сильнее возле воды,- пояснил граф. Сейчас Сиэлю некогда было любоваться на белые розы, которыми садовник облагородил берег озера у той самой скамеечки, с которой Сиэль начинал занятия плаванием - ещё до карнавала, до того, как над ним нависла беда, когда только знакомился с новой жизнью в этой стране. За деревом, свесившим ветви к воде, дворецкий со своей ношей остановился. Увидев что-то, белеющее внизу, Сиэль осторожно, преодолевая головокружение, повернулся на руках у Себастьяна. Оба демона ещё некоторое время, не шевелясь, разглядывали предмет, которого не должно было быть под корнями старой ивы. Там, глядя сияющим глазком на воду пруда, сидел белый фантомовский кролик с салфеточкой, заложенной за галстук-бабочку. Тот самый кролик, который исчез из номера гостиницы в Рио. ______________________ * "Изумительная история одержимости бесами", Себастьян Микаэлис **акараже – пирожки из фасолевой муки с приправами, распространённые в Бразилии *** 18 градусов тепла по Цельсию
