Ион Еще один луч на моем лице…
Еще один вздох, сделанный новым утром…
Еще один шаг на улицу…
Еще один день…в одиночестве.
Я иду в школу, не быстро, – к кому спешить, все равно никто не ждет. Все равно еще одна весна не изменит погоды моей души – мне кажется, она уже никогда не оттает, навечно смерзшаяся с моей репутацией молчуна и затворника. А зачем открываться им, лжецам, коими населен этот дурацкий мир? Сердце будто книгу положил на стол,
Чтобы каждый дурень подошел, прочел.
Душу словно скатерть ты без лишних слов
Перед странной братией подстелить готов,
А потом испачканную
Сотней грешных рук,
Всю в золе и саже
Вложишь в грудь без мук.
Только через время,
Ты с недоумением
Силишься понять,
Когда же ты успел так душу замарать.
Строки всякие в голову лезут… давно не доставал гитару. Я люблю владеть струнами, делать с ними что пожелаю, я люблю управлять, и никогда не позволю править собой. Люди – те же гитары, порой старые, со сломанным грифом, а порою блестящие, новые и безумно дорогие. Но я умею рвать их струны, и я буду делать так. Зато никто и никогда не порвет мои, а они, честно признаться, дышат на ладан.
Дерьмовая погода, эта мерзкая весна. Снова этот ветер, путает мои длинные волосы, будь он неладен – что же с ними будет, когда приду в школу? А потом расчесывай эти дреды – да у меня что, ангельское терпение? Я их просто повыдираю с корнями.
Ненавижу весну, ненавижу. Сопливая погодка, словно кто-то хнычет с небес, а ветер разносит эти рыдания по всему свету, подпевая свою депрессивную песню.
Одним толчком распахиваю двери ада, моей школы. Вот они, грешники, стоят у окон и сплетничают, строят козни, лгут и завидуют, преумножают свои пороки, твари. Некоторые уже настолько испорчены, что, пожалуй, стали как демоны…
Поднимаюсь на второй этаж тартара – и не спеша иду в класс. Спина ровная – я в отличие от многих подростков не стесняюсь высокого роста, я никогда не пригинаюсь, еще чего! Я выше всех и горд этим. Лишь скрываю глаза пеленой длинной-предлинной челки, что бы меньше видеть разврата…
В нашем мире не осталось ничего более красочного, чем порок.
…-Было сказано кем-то. Я согласен, полностью согласен. Мне не нужны такие друзья, как одноклассники – люди делятся на две категории - либо глупые, либо злые. Ни те, ни другие рядом со мной не нужны. Ах да, есть еще бабы. Они совмещают как первое качество, так и второе. Вон, Демьянова скосилась, и во взгляде ее читается глупая ярость. Ну и пусть, таких дурочек полным полно, я не виноват что она такая доверчивая…
В наушниках Металлика -
И может статься, что утешительный свет в конце тоннеля
Это всего лишь поезд, спешащий тебе навстречь.
С дверями я общаюсь не иначе как пинками, думаю, поэтому в нашей школе каждый месяц меняют какую-нибудь дверь; директор бесится. Хм, вот дурак, будто не знает, что все это из-за меня. Но не подойдет, не вправит мозги, даже обидно. Только злобно косится на меня снизу. Этот колобок ниже моего предплечья, ха-ха! Еще бы боится подойти и прочитать морали! И, кстати, правильно делает, что боится…
Класс мигом затих, и прокатилось перешептывание. Ну их, пусть болтают, пошли они… Двинулся к окну, на последнюю парту первого ряда. Задернул штору, чтобы свет не бил, и спрятался за нее...
Несложно догадаться, что за партой я сижу один.
Училки пока нет, осматриваю класс, медленно, исподлобья, из-за ширмы своих длинных черных волос… гнусное сборище, ехидные и смешливые словно гиены. Жалкие шавки.
Какой темный класс, особенно из за шторы…словно склеп с мертвецами – и я один по-настоящему живой, а вокруг лишь сухари, равнодушные ко всему, кроме себя. Вижу темные разводы пыли на шкафах, серые стены, темные фигуры людей, которые проходят мимо, но чувствую что я один здесь, вновь, как и в прошлую весну, наедине с собой. Как мрачен мир, как темна земля за окном, даже солнце, кажется, сеет черные лучи, холодит твердь под ногами людей, и не греет их, и никогда не согреет, знаю. В этих людях осколки льда. Зима в их душах, как и у меня, навечно…
Зашла училка.
Снова скучная речь, выговоры какие-то… я приготовился спать, положил сумку под голову и прикрыл глаза.
- Павел, войдите! – позвала училка кого-то из-за двери. – Класс, познакомьтесь с новым учеником, его зовут Павел.
Дверь тихо приоткрылась (какой контраст с моим эффектным общением с дверью!), и вдруг, словно прожектор света осветил фигуру, вошедшую в класс. Одноклассники начали шептаться.
Под мои полуприкрытые веки прорвался солнечный свет, настоящий, такой, который бывает только летом. Это весенние ледяные лучи отразились от волос мальчики и горячим светом хлынули прямиком мне в глаза! Вот дерьмо! Свет!
Тааак, и что за чел приперся к нам в класс? Сморчок какой то ушастый. Хмм, пожалуй не из категории злой…нет. Хм. Глупец, - мой вердикт. Бедняга, ставлю на то, что в первые деньки он будет приходить домой в слезах. Наши классные твари-забияки не упустят своего. Я положил голову на сумку поудобней и поглядел на подростка. Ну и уши, ха! А он забавный. Тощий, рыжий, с веснухами. Такому заедут мячиком в башку на физ-ре, так неделю дома выздоравливать будет, дохлик. Эээ как там говорят, маменькин сынок?
- …так что теперь Паша Лучиков будет учиться у нас.
Ха – я вообще выпал, более дурацкой фамилии для такого чуда невозможно придумать. Видимо, я слишком громко усмехнулся, потому что Лучиков странно поглядел на меня, будто на привидение. Да ну тебя, ладно, ничего интересного, буду снова спать. Я спрятался за космами черных волос и приготовился дремать.
- Класс, тихо. Ну-ка разрешите Лучикову присесть…где есть свободное место??? – громко спросила училка.
Я тут же проснулся, - рядом со мной-то был пустой стул, и я с грохотом швырнул сумку на него, демонстративно ухмыльнувшись из-за челки Лучикову.
Училка обратила на меня внимание.
- Черный, ааа, снова ты! А ну встань.
Я нахмурился и нехотя оторвал свою заднюю часть от стула.
- Ион, и сегодня без формы? Я же сколько повторяла, неужели сложно запомнить? Посмотри на себя.
Осмотрелся…черные ботинки, черные штаны, черная майка…все под стать фамилии, в общем.
Училка перешла на раздраженный громкий тон.
-Черный низ, белый верх, неужто не понимаешь?
Я усмехнулся и сделал то, что уж точно никто от меня не ожидал – я поднял руки и медленно - медленно стянул с себя майку. В классе у всех глаза расширились, послышались крики, говор, кто то засвистел. Я знал, что сейчас, в темном углу класса моя невероятно белая кожа просто светится, и действительно ничем не отличается я от положенной на верх белой формы. Девчонки покраснели, а вместе с ними почему-то и Лучиков, я ухмыльнулся ему, но он аж задрожал, и отшатнулся. Особенно таращился на мою огромную и красивую татуировку с фениксом. Ой, бедняга, он что, смущается мужского тела? У самого такое же…хотя нет, даже близко не такое. Он на полторы головы ниже и худышка такой, что одни кости. Не моя фигура. Я не горжусь, не хвастаюсь, но что есть, то есть, факт - многие слюни пускают, впрочем, даже как сейчас училка, которая почти заикаясь, пискнула: «Оденьте майку, Черный! Садитесь! Вы что себе позволяете!»
И я сел, а класс отвернулся.
- Паша, займи место за второй партой, рядом с Мариночкой. И начнем заниматься.
Бледный паша прошел к девчонке, все еще косясь на меня.
Я подстелил подушку и снова принял расслабленное положение. Свет Лучикова затерялся на среднем ряду, где-то впереди, и мне никто не мешал погрузиться вновь в ледяной сон моих мечтаний… Паша
Сумрак заливал коридор, где стоял я в ожидании. Покров темноты скрывал портреты и плакаты, создавая таинственные узоры на стенах. А обыкновенный тупик школьного коридора казался волшебным лабиринтом, ведущим к спальне прекрасной принцессы…
- Павел, войдите, - раздался голос учительницы из класса.
Я отворил дверь и сделал шаг внутрь. Солнечные лучи, как валькирии накинулись на меня, промчавшись сквозь широкие окна класса. Я зажмурился, а когда открыл глаза, то они превратились в прекрасных нимф, исполняющих для меня приветственный танец.
Я улыбнулся. Всё хорошо. И чего я так волновался?
Подходя к учительнице, я смотрел на улыбки ребят, Что сидели за партами и с любопытством рассматривали меня. Я разглядывал их с не меньшим интересом, зная точно, что скоро они станут моими друзьями.
- …Класс, познакомьтесь с новым учеником, - произнесла Галина Ивановна, привлекая внимание учеников. – Его зовут Павел…
- Паша, - робко перебил её я, смущенно улыбаясь и чувствуя, как щеки заливает румянец.- Не люблю, когда меня называют полным именем.
- Хорошо, - согласилась она, и обратилась к ученикам, - Так что теперь Паша Лучиков будет учиться у нас.
По классу пролетел ветерок легкого смеха.
- Да, он сам как лучик! – крикнула какая-то бойкая девчонка со второй парты.
Ветер смеха грозил превратиться в ураган.
Я тоже смеялся. Меня часто называли Солнышком из-за цвета волос, а вот Лучиком впервые.
- Класс, тихо! – велела учительница, - Ну-ка разрешите Лучикову присесть… где есть свободное место?
Она сделала короткую паузу, обводя глазами залитый солнцем класс. Вдруг парень, сидящий один за партой в темном дальнем углу с грохотом швырнул сумку на свободный стул, стоящий рядом с ним. Всем видом он демонстрировал, что место рядом с ним занято.
- Черный, ааа… снова ты! А ну встань. Ион, и сегодня без формы? – Галина Ивановна начала отчитывать его за несоответствующий внешний вид. Ведь в школе было положено носить форму: черные брюки и белую рубашку. А парень был в черной майке.
Я же скользил взглядом по улыбающимся лицам одноклассников, и думал, как все же хорошо иногда менять обстановку и школу, заводить новых друзей. Внезапно мои глаза столкнулись с пронзительно голубым взором стоящего черноволосого юноши. Холод его глаз казалось… замораживал, и легкий озноб пробежал по моей спине. Затем он отвел взгляд и, вдруг демонстративно сняв майку, произнес:
- Разве теперь у меня не белый верх?
Лучик солнца, оказавшийся в том дальнем углу, высветил его белоснежную кожу, черную челку, скрывающую пол лица и светящиеся изнутри огромные аквамариновые глаза. Он был по-настоящему красив, как фотомодель из маминых журналов.
Дерзкие глаза, тонкие белые губы, волевой подбородок, хорошо сложенное жилистое тело.
Наверное, его мама назвала бы «настоящим мужчиной», в то время как я для нее был Плюшечкой.
Вдруг я заметил языки пламени, охватывающие его правую руку. Я в ужасе покачнулся, чувствуя, как плывет земля под ногами. Перед глазами мелькали ярко-алые искорки пламя. Страх захлестнул меня. А в затуманенном сознании билась лишь одна мысль.
«Почему он так спокоен??? Почему не кричит? Ведь он горит…»
Не понимая, я вновь посмотрел на Иона. Тот спокойно взирал на учительницу и внезапно скрестил руки на груди.
Сейчас огонь переметнется на левую ладонь… О нет!
Но языки пламени остались на правом предплечье, на своих местах.
Внезапно гениальная идея постучалась в мой рассудок: «Тук, тук. Пустите меня». И я, наконец, понял. Это был не настоящий огонь. Это – татуировка, нанесенная алыми чернилами.
Я сделал глубокий вдох, заставляя сердце биться ровнее. Моего состояния никто не заметил, все были слишком шокированы выходкой Иона. И я, признаться, был этому очень рад.
Вздохнув еще раз, я понял, что левой рукой до боли сжимаю левое предплечье. Разжав пальцы, я слегка погладил саднящую руку, почувствовав изуродованную ожогом кожу.
- Оденьте майку, Черный. Садитесь… - опомнившаяся учительница стала наводить порядок в классе, - Паша, займи место за второй партой, рядом с Мариночкой. И начнем заниматься. |
