- Бляяя... ссука... какого хера... все погано, - сидя на полу, я матерился сквозь сжатые зубы, рисунок выходил кривой. Руки не слушались, линии были резкие, рваные. - Вот дерьмо! - со злости я отбросил сломанный карандаш в угол. - Умф! – фыркнув, расшвырял листы почти по всей комнате.
Илья после ночи спал, развалившись на диване тут же в комнате.
- Ммм... Что случилось, лисеныш?
- Говорю, не фиг спать в одежде, будешь потом помятый, как бомж! - съязвил в ответ.
- Я не сплю... - Илюха отодрал лохматую голову от подушки, - я дремлю, и кстати, все слышу. А вот ты бесишься, и зубами так скрипишь, что уснуть невозможно.
- Ну и прекрасно, - прошипел, сжав челюсти, - я могу и уйти.
- Жень, если не получается, надо отдохнуть, - Илья встал с дивана, осмотрелся. Поднял один из листков, валявшихся под ногами. - Неська. Это же она, только почему такая грустная? - с рисунком в руке, он стоял, смотрел то на меня, то на лист бумаги. - Жень, перестань, все наладится.
- Да какой, на хрен, наладится! - я сидел, обняв колени, спрятав лицо в высоком вороте свитера. - Все хреново. Ты разве не видишь, они же все мертвые.
- Нет. По-моему, очень даже живой пес, серьезный и грустный, - Илья присел рядом со мной. - Дай сюда лапки, звереныш.
- За фигом тебе мои грабли? – пробурчал, не поднимая головы.
- Вот упертый, давай, и хватит спорить, - он взял мои руки в свои, начал гладить, не сильно разминать пальцы, - смотри, какие холодные. Сейчас согрею, будет лучше.
- Ай, больно, - кисти, и правда, были холодными. Пальцы постоянно немели, больше чем на полчаса рисования меня не хватало.
- Жень, отдохни, потом закончишь, - Илья, мягко потянув за руки, заставил меня подняться вместе с ним с пола. - Давай лапы греть, лисеныш. Ныряй, - вытянул рубашку из джинс, - давай, смелее, - улыбнулся.
Я стоял в нерешительности, опустив голову, хотелось, конечно, прикоснуться к Илюхе, провести ладонями по плоскому животу, обнять, прижаться к его груди, услышать биение его сердца. Бля, я понял, что уши горят, да и рожа, наверно, красная.
- Нет, - спрятал руки за спину, - не буду.
- Хорош дурить, Жека, - Илья обнял меня, - ты ведешь себя как девчонка.
- А может я и есть девчонка, - проворчал я, ткнувшись Илюхе в плечо лицом, - может, я решил пол сменить.
- Вот дурак! - Илья хотел было рассмеяться, но до него видать дошло, что я не шучу. - Ты че, серьезно? У тебя же все реакции не бабские.
- Ну и что теперь, подумаешь, не бабские. Заебался я всем доказывать, что я не телка. Видят во мне бабу, пусть её и получают.
- Ну, я-то сейчас парня обнимаю, красивого парня. Глупого, но парня, и он мне очень даже нравится, - Илья говорил, а его руки гладили мои плечи спину, сжимали шею, пальцы зарывались в волосы на затылке, - и хочу я тоже парня, и зовут его Женька. Давай, ты глупить перестанешь. Нет в тебе ничего женского. Нет, и не будет.
- Илья, я уже все решил.
- Значит, решил? А как все это делается, узнал?
- Нет еще, но узнаю, и... деньги нужны. Много.
- Ххе, деньги, - Илья потянул за волосы, заставляя поднять голову. - Для начала я тебе психолога найду, и если на то пошло, будешь про себя говорить не он, а она. Не решил, а решила. Поняла?
Я дернулся.
- Да ты?! Урод долбанный! - потом сник, все правильно, "она" так "она", - понял…а.
- Вот и умница, девочка, - Илюха был серьезен, в глазах только чертики плясали, мол, на долго ли тебя, Жень, хватит? Прорвет же через, самое большее, день-два. - Солнышко, рыбка моя золотая, зайка. Что такое, Женечка, что сморщилась?
Бляяя, решить, одно – сделать, другое. От его слов меня корежило и сворачивало в дугу.
- Нет, ничего, все нормально.
Психолога Илюха, и правда, нашел, на следующий же день, такой прыти я от него не ожидал. Сам к нему и возил, раз в неделю. После мозгокопательных бесед меня только блевать не тянуло. Но это фигня, Илья и дочке велел обращаться ко мне, только как к сестре. Плюшка расстроилась.
- Ну вот, я думала, у меня брат, старший! А тут хуйня какая-то! Ты че, совсем рехнулся?! - да, ребенок был в шоке.
Крику было много, толку мало. После разъяснительной беседы с отцом Плюш примолкла, а при удобном случае шипела разъяренной кошкой: «Ебанутое животное, лучше брат - гей, чем психопатка переделанная!» Развитый ребенок, нечего ответить даже.
Серега только за голову схватился, когда узнал: «Женька, совсем резьбу сорвало? Может, тебе пора рубашечку, с рукавчиками длинными, и комнатку, со стеночками мягкими? Что, и морду мне не набьешь? Охереть, комедия!» В общем, был пиздец полный.
Выдержал я недолго, месяц. После очередного скандала, с моим и Илюхиным участием, молча сгреб кота в охапку, и ушел к себе домой. В академии уже занятия тогда начались, забил на них большой и толстый. Сидел в квартире один. На звонки к дверям не подходил, телефон и сотовый вырубил. Только когда у кота жрачка кончалась, выползал ночью в круглосуточный магазин. Там меня Илюха и отловил.
- Женька! Стой, звереныш! - как обычно, схватил за шиворот. А я никуда бежать и не собирался. Стоял, набычившись, назовет еще хоть раз "рыбкой", уебу, мало не покажется, потом хоть потоп.
- Жень, я не прав был. Прости. Давай потом все решим, а? Жень, не молчи.
- Руки убери, удушишь, - дышать сразу стало легче.
Я как стоял к Илюхе спиной, так и не оглянувшись, сделал пару шагов к дому.
- Женька?!
- Не знал, что тебе, Илья, особое приглашение нужно! - больше друг другу слова не сказали, пока дома не оказались. Там у обоих как тормоза сорвало. Илья же за все время, что я у него жил, меня не трогал, я даже спал отдельно, а тут, как прорвало, как до постели добрались, не помню. Только двери вроде закрывал, уже в Илюхиных лапах скулю и извиваюсь, а Илюха целует и шепчет: «Мальчик мой, звереныш, Женька, глупыш», - и от этого только сильнее крышу сносит...
- Илюх, стой! Подожди, остынь немного, - крыша крышей, а есть в нашей "любви мужеской» одно «но», и об этом «но» забывать не стоит. - Я щас, мне в душ надо, - ооох, ну и взгляд у Илюхи, бешеный.
- Ммм, - ага, сообразил, - может, тебе помочь? - бля, еще чего не хватало!
- Нет, я сам, - вывернулся из кольца Илюхиных рук, в башке шумело.
Сердце бухало непонятно где, норовило из груди выпрыгнуть, блять, еще задохнуться не хватало, будет тебе тогда секс, Женя, с кислородной маской. По пути в ванную выудил из куртки пачку с колесами – сука, ну и дрянь! Дайте воды, а то так жрать хотца, что трахнутца не с кем…
Выполз я из ванной мокрый, как мышь, в одном полотенце. Взгляд в зеркало уперся, епт, писец махровый! Кто сказал, что у Ильи глаза бешенные, ты сам сейчас не лучше. Почему-то все свои шрамы на роже увидел. Под левой бровью, из-за него она немного поднята, и выглядит, как будто выщипана. Над правой, ну, эта лучше выглядит, просто прямая стала. На виске рваный шрам. Слева, тонкий и прямой, еле заметный, от внешнего угла глаза до самого уха тянется. Бля, картинка.
- Ты чего на зеркало зверем смотришь? - Илья, напугал, чертила!
- Да так, давно не виделись. Решил поздороваться.
- Ты же мокрый, замерз совсем, - Илья развернул меня к себе лицом, начал сцеловывать с меня капли воды, руками к себе прижимал. - А ну, держись покрепче, рыжик, - приподнял легко, заставил обхватить себя руками за плечи, ногами за пояс. - Блин, сколько же в тебе веса? Ты же легкий, как пушинка!
- Эй, ты меня че, взвешивать приперся?
- И это тоже, ну ничего, кости есть, мясо наростет, - аааа, у него руки теплые и сильные, и сам он... Додумать не успел, Илья опять меня целовать начал. Плечи, шею, по скулам прошелся. Губы прикусил, смял поцелуем жестким, требовательным, все, дорвались до бесплатного, весь его, "на блюде и в яблоках".
- Хочу, хочу, хочу! Да какого фига, ты, Илья, не снял эти тряпки хреновы, раздевай тебя теперь, - я выдернул его из свитера. - Сука, футболка еще! К чертовой бабушке ее!
Что? Ебать, когда же эти одежки кончатся?! Джинсы я расстегнул, осталось тебя, Илюх, из них выпутать. К черту все, к черту, и плавки твои, к черту! Бля, хорошо у меня кровать низкая, так бы сейчас грохнулись, на фиг! О, Квази, съебись отсюда! Не до тебя, комок меха! Так, чему нас Маська учил, щас ты у меня Илюш повоешь, поскулишь. Дубина, ну-ка лежи спокойно. Губами по шее, языком по груди и соски прикусить. Ааа, ого, как выгнуло. Пальцами по животу, мммм, ага, нравится. И по бедрам, с внутренней стороны, где шкура тоньше, ага, напрягся! Не бойся, я не претендую. Мне пассивом больше прет. Здрасте, Ваше стоячество! Обхватить губами, поводить языком, слегка сжав зубы вниз, до самых яиц. Блять, ну ты конь! Руками придержать, чтоб не дергался, сукааа, ни фига! Куда я смазку дел? Я же его, так просто, не смогу...
- Блять, - меня потянули за волосы, - Женька, стой, щас кончу, отпусти.
- О'кей, уже отпустил, - меня спиной к постели прижали. - Бля, бля, - руками под подушками шарю, где эта херь долбаная, не хочу я так.
- Что ищешь, лисеныш? Это?
- Дда, - ох, епт, шустрый ты, Илюш.
Теперь уже Илюха до меня дорвался. Целует-кусает, руки по всему телу гладят, сжимают, блять, охуеть, кайф.
- Расслабься, ты чего так зажался, - шепотом в самое ухо, пальцы скользкие по дырочке.
- Ааааах. - это я так могу стонать? Ни хера себе! Соседи, счастливо вам поспать.
- Еще, - сам уже на пальцы насаживаюсь, мало, хочу больше! - Люххаааа, - ох, все равно, здоровый он! Щас точно раздерет тузик грелку! - Бля, только не спеши.
- Больно?
- Есть немного, - а хули врать, уже ученый.
- Давай сам. Привыкнешь, начинай двигаться.
- Угу, - и опять поцелуи-укусы, руки по груди, плечам, блять, сейчас взорвусь, обнять ногами, прижаться. - Дааа! Черт, еще! - лапы сами к себе тянутся.
- Убери, я сам. Ты, дыши, малыш. Хрипеть начинаешь.
- Похеру, ты же откачаешь! Люха, блять! - кто я? где я? как я?
- Женька, Женечка. Дыши, мальчик мой, ворона рыжая.
- Илюш, спать хочу.
- Спи, мой хороший. Спи, - блять, тепло... Всегда так хочу, чтоб тепло и руки сильные к себе прижимали, и по хуй на всех. Плевать, что голубой! Мне нравится, и не ебет! Ни разу!

Источник: http://www.liveinternet.ru/users/baakaa/