Two hearts that shouldn't
Talk to each other become close
In a town much like a prison cell
People speak our names
On the street in hushed tones
Oh the stories they'd tell
If anyone would listen*

Сколько себя помню – всегда любил рок. Подхватил, так сказать, отцовскую «эстафету» по предпочтению в музыке. Другие пацаны таскали у отцов сигареты и порно журналы, а я таскал его самопально записанные концерты Kiss, Black Sabbath, Скорпов и остальное. Хотя, сигареты я тоже таскал. Сильно скучаю по своему старику, который умер, когда мне было четырнадцать. С тех пор на меня началось прессование со стороны матери и ее нового трахаля. Музыку громко не включать, друзей не приводить. Чуть не выкинула раритетные плакаты, с которых мы с папаней пылинки сдували. А Федор меня вообще достал – постоянно что-то пиздит про мой хаер. У самого-то лысина, о которой я с удовольствием ему напоминаю. Ну, ничего, мне осталось доучиться в школе каких-то три месяца, поступлю в универ и съеду от них, наконец, и буду жить, как захочу.

Так я думал каждый раз, с раздражением выбегая из дома после очередного нравоучения, вышагивая к автомастерской, где на заднем дворе собирались наши, пили пиво, орали песни, в общем слэмились во всю, не опасаясь, что нас загребут в обезьянник, потому что автомастерская принадлежала отцу одного парня.
Я любил нашу разношерстную компанию, здесь собирались как любителю нашего российского рока, так и зарубежного. Нередко приезжали бородачи на «харлеях», где-то под городом у них была база. Они, разогревшись пивом, разрешали некоторым прокатиться на своих железных конях. Кто-нибудь всегда притаскивал либо гитару, завывать что-нибудь из Арии или Алисы, либо магнитофон с колонками, и мы устраивали сейшен местного разлива.

С Ником я познакомился в конце февраля. У кого-то была днюха, и мы пили водку из пластиковых стаканчиков, неровными спиралями «бороздя» дворик, переходя от одной группки парней к другой.
- Это Чайлд, – представил меня Бесс. – Потому что «Wild Child» его любимая песня, как нажрется.
- А я Ник, – и зачем-то пояснил: - потому что Николай.
Он мне сначала показался не от мира сего. Рассеянный взгляд, пространные фразы, густо подведенные глаза, как у кого-нибудь эмаря, бледная кожа, как у гота, начищенные черные лакированные ботинки. Если бы не футболка с логотипом Megadeth, которая виднелась из- под расстегнутой куртки, и растрепанного хаера, светло-каштанового цвета, я бы не признал в нем «нашего». Впрочем, после распитой «на брудершафт» баклажки пива, это уже стало не важно.

Вообще Ник оказался классным парнем. Он плохо сходился с людьми, но вот со мной нашел общий язык. А странности его тоже потом объяснились. У него старший брат гот, и много лет капал на мозги, сбивая с пути драйва и настоящей музыки. Где-то через месяц нашего знакомства, мы стали настоящими друзьями.
Особенно помог один курьезный случай, давший в последствии возможность подкалывать друг друга.
Я работал грузчиком в небольшом супермаркете, и, хоть понимал, что школьник как я не смог бы устроиться на более понтовую работу, все равно немного стремался, что кто-то из наших увидит, как я в рабочем комбинезоне таскаю коробки с прокладками или туалетной бумагой. А тут я выхожу из подсобки, таща коробку с какой-то фигней, и вижу стоящего спиной Ника, его косуху трудно было спутать с чужой – он сам клепал на спине железяки. Он стоял рядом со стеллажом с красками для волос в женском отделе, но, когда я, смирившись, что он меня увидит – мне как раз к этому стеллажу и надо было, услышал, что он консультируется с Жанночкой, какую ему выбрать краску, чтобы на его волосах она смотрелась как естественный каштановый, я чуть не уронил коробку. Этот красавчик оказался натуральным блондином и красился с двенадцати лет! Он же вылупился на меня, когда я ставил коробку с тампаксами под командованием той же Жанны.
- Унесем эти тайны в могилу, – решили мы и скрепили договор пожатием рук.
Мне было интересно с ним общаться, и постепенно мы начали видеться не только у автомастерской, тем более, там постоянно отвлекали другие знакомые. У нас, оказывается, практически совпадали вкусы во всем – в любимых исполнителях, сайтах, еде. Ник тоже заканчивал одиннадцатый класс, правда, в школе в другом районе.

Как же так получилось, задаю я себе иногда вопрос, что к выпускному нам напрочь снесло крышу друг от друга? Все случилось так быстро, хотя никакого «озарения», что мол, «я ж его люблю!» не было. Ни я, ни он до этого не встречались и даже не думали, что будем с другими парнями или мужчинами. Да и трудно представить «голубого» рокера в провинциальном городке. Может быть, роль сыграло то, что в тот момент девушек у нас не было? Кто знает. Но в первый раз мы поцеловались по пьяни, это факт.
В начале апреля погода стояла жаркая и сухая, но под вечер пошел противный «мокрый» снег, так что народ, ворча, поплелся по домам. Мы с Ником, поддерживая друг друга, решили срезать дорогу к остановке через гаражи. В одном месте был узкий проход, где мы «застряли», и дружеская поддержка бок к боку неожиданно переросла в объятия лицом к лицу. Почти соприкасаясь носами. Я не помню, кто первый дотронулся своими губами до чужих, но мы доцеловались до таких нехилых стояков. А дальше мы дрочили друг другу, жарко дыша и постанывая, целуясь и мацая друг друга за задницу, пока не кончили, сползя спинами по холодным стенкам гаражей и хватая ртом снежинки. Потом… все еще пьяный мозг не выдал никаких сожалений, стыда, разочарования, неловкости и прочего. Все было так естественно, что мы не делали нарочито вид, будто ничего не произошло, как ни делали из этого трагедии. Нам понравилось.
А дальше было все. Мы словно чувствовали друг друга, подходя и обнимая, когда было нужно и как нужно. Прикалываясь по аське, выясняя друг у друга на каком из гейских сайтов зависаем в данный момент, чтобы прояснить некоторые вопросы. И секс у нас потрясающий, не сравнить с быстрым перепихом в десятом классе, когда я встречался с девушкой из параллельного. Единственное, что омрачало – приходилось скрываться ото всех и «койко-место» было не всегда доступно. Ник делил комнату с братом, а у меня отчим работал на дому, так что нам приходилось приспосабливаться к сексу в совершенно неподходящих для этого местах. Это нас и подвело.

Нервотрепка от сдачи ЕГЭ и всеобщая паника сблизила нас еще больше, не давая друг другу сходить с ума и подбадривая в нужные моменты. Когда ЕГЭ остались позади, и все в напряжении ждали результатов, у нас встал другой вопрос – как праздновать выпускной. К счастью, мы не поругались, ибо по «божьему» провидению, выпускные в его школе и моей были в один день, и решено было их проводить в самом большом ресторане города, состоящего из несколько этажей.
Каюсь, в произошедшем там скандале я во многом виноват. Не только девушкам сносит крышу на выпускном. Я набрался до состояния «хочу и баста!» и, притащившись в очередной раз в зал, где праздновала школа Ника – мы периодически весь вечер друг к другу бегали, быстро целуясь, когда это получалось, повиснул на нем, требуя удовлетворения по всем статьям. Он оттащил меня в туалет, но на нас уже, видимо, обратили внимание, поэтому, когда мы со спущенными штанами предавались разврату в кабинки туалета, туда ввалилась толпа из преподов, родителей и особо любопытных учеников.

And when we walk down the street
The wind sings our name in rebel songs
The sounds of the night should make us anxious
But it's much too late when the fear is gone*

Это был мегасрач. Мать рыдала, а Федор порывался высечь меня ремнем, как будто я бы ему позволил. Потом начались «просветительные» беседы. Это, когда мать скорбным и нарочито спокойным голосом, присаживаясь рядом, просит поделиться проблемами, чтобы «она могла решить, как мне помочь». Ха! Как будто мне нужна помощь! Я не виноват, что даже сейчас, в современном и просвещенном мире, некоторые считают гомосексуализм болезнью. Я спорил, доказывал, что мои чувства по-настоящему, а не назло «потрепать нервы бедным родителям». Мать надолго не хватало, она начинала орать, обвиняя меня во всех страшных грехах, прибегал отчим и присоединялся. Они отобрали у меня ключи и сотовый, чтобы я не смог позвонить или сбежать к «своему пидору». Стремная ситуация в семнадцать лет, но я не смог поднять руку на мать, когда она вырывала у меня мои вещи. Мать настаивала на посещении психолога. Я отказывался. Отчим, это утиное ебло, перерезал кабель от инета, так что я сидел под полным домашним арестом и пытался в этом дурдоме готовиться к экзамену, думая, наверное, каждые минут десять о Нике.
По русскому и истории я проходил по баллам, но в самом универе предстояло сдать устный английский, уже через неделю. Когда попытался вылезти в окно, - мы хоть и жили на втором этаже, но под окнами был широкий карниз, и в принципе, спуститься, не покалечившись, было возможно, мать застала меня сидящего на подоконнике и сказала, что если я сбегу к Нику, то она не пустит меня сдавать экзамен, а еще она чуть ли не под ручку отвела меня к парикмахеру, и меня постригли до короткого «ежика», чтобы я не шокировал комиссию длинными волосами.
Я не знаю, как я все это выдержал и не завалил в итоге экзамен, набрав, в общей сложности, баллов на третье место среди абитуриентов, поступив на бюджет. Ночами я еле сдерживал рыдания, трясясь как в лихорадке. В голове билось «Ник-Ник-Ник». Я ужасно хотел его увидеть и, в тоже время, жутко боялся, что все кончено, ведь с выпускного мы не виделись и не говорили.
Я вспоминал, как он, намотав прядь моих волос на руку и повернув мою голову, впивался в шею, бешено вдалбливая меня в матрас, заставляя меня орать, как мартовский кот. Или как, постанывая, отсасывал мне в школьном туалете, сбегая из своей школы, и соблазняя прогуливать и меня. Картинки всплывали в мозгу, вызывая стояк, вынуждая меня яростно отдрачивать, закусив до кровавых отметин от зубов руку. Страсть. Нежность. Отчаянность. Дикий коктейль, покруче «ред булла» влитого в шампанское.

Вернувшись домой и шмякнув на стол документы о моем зачислении, я вытребовал свой сотовый и ключи обратно, час доказывая, что мне нужно проститься с друзьями, ведь я буду учиться в другом городе. Мать, скривившись, разрешила, взяв с меня обещание не встречаться с Ником, которое я выполнять, естественно, не стал бы и под пытками.
Вылетев из подъезда, я тут же набрал его номер. Он долго не брал трубку, заставляя меня нервно сглатывать, пока я на маршрутке ехал к нему домой. После двадцатого звонка раздалось неуверенное, тихое: «Чайлд?»
- Ник! – заорал я, не обращая внимания на окружающих меня людей. – Ник! Я еду к тебе домой! Ник ты… - тут горло как-то заскрипело, потому что неожиданно захотелось разреветься.
- Я тебя встречу на остановке.
Я вылетел как пробка из вонючей маршрутки и завертел головой как припадочный, высматривая Ника. Тот спокойно курил, засунув руки в карманы и не стряхивая пепел, который осыпался под своей тяжестью сам. Я подбежал к нему, тяжело дыша, отстранено думая, что на людях ни обнять, ни прижаться к нему не могу.
- Эмгхммм… - поперхнулся тот, увидев на мне «ежик» вместо привычного хаера. – Пойдем, нефиг тут отсвечивать.
Он развернулся и пошел в сторону полузаброшенного детского сада, где в маленьких домиках любит пить местная гопота по вечерам, и где мы не раз предавались «быстрому разврату», когда квартира у Ника была занята.
Ник, скривившись, побрезговал садиться на заплеванную скамейку.
Мы молчали. Я просто не знал, с чего начать разговор. Просто подошел и обнял его со спины, уткнувшись куда-то ему в затылок, вдыхая родной запах.
- Как ты? – в один голос спросили мы и облегченно заржали. Все встало на свои места. Мы целовались и тискали друг друга, пока у Ника не зазвонил телефон.
- Ма-а-ать, – Ник с раздражением посмотрел на дисплей.
- Пасут?
- Пасут. Я типа покурить на десять минут вышел.
- Ник… извини, что так получилось.
- И ты извини. Надо было задвижку закрыть нормально, – он погладил рукой мой затылок. – Тебя на зону хотели отправить, обрили так нах? – неловко пошутил он.
- Зато твои патлы оставили. Будешь теперь за «девочку».
- Угу, слюни подбери, – телефон зазвонил снова. – Блять, нам поговорить дадут?!
Я стоял, сжимая в руках своего Ника, и не хотел его отпускать, предложи мне взамен миллион долларов.
- Сможешь придти к одиннадцати к моему дому? – я кивнул головой. – Зайдешь в последний подъезд и на крышу. Там пацаны сбили замок. Теперь там типа солярий, – хохотнул он. - Сегодня крыша будет нашей.

- Блять, – у меня окончательно испортилось настроение. Мало того, что нам приходится тайком встречаться сейчас, так мы еще и в разных городах будем. Дерьмо…
- Слушай, мы же будем перезваниваться и писать друг другу, – Ник подошел и обнял меня за плечи.
- Угу… А то я не знаю, как все это бывает. Первый месяц мы, может, и будем друг другу звонить, а потом… - я махнул рукой и отвел глаза, которые предательски защипало.
- Так. Мы сейчас поклянемся друг другу.
- Мм?
- И скрепим клятву кровью! – страшным голосом произнес тот. Мда, опять эти его готские заморочки.
- Давай лучше заключим пари, кто по девкам первый пойдет.
- Ты будешь мне изменять с девками? Так и знал, что для тебя это ничего не значит!
Э? Я не понял, он что обиделся? Оттолкнул меня, отвернулся. Пришлось успокаивать.
- Ник, – надулся, молчит. – Николаюс! Ну, давай, давай режь! – задираю футболку. – Не хочешь уже? Тогда я сам!
Он смотрит. Я провожу раскладным ножом, который всегда со мной в заднем кармане, над пупком, царапая до крови, не отрываясь, смотрю на его лицо.
- Идиот! Что ты творишь! - выбивает нож из рук, плюхается на колени и слизывает языком выступившую кровь.
Потом мы катались по крыше, шепча друг другу такие глупости и нежности, что я не рискнул бы повторить их при свете дня, хоть они и были искренними.
Я сидел, привалившись к какой-то трубе, пытаясь отдышаться, и отпивал маленькими глотками пиво, а Ника, как всегда, понесло на экстрим. Он подошел на самый край крыши и, раскинув руки, проорал над городом «обещания»:

Ooh, I will meet you in the next life,
I promise you
Where we could be together,
I promise you
I will wait till then in heaven,
I promise you
Ooh, I promise, I promise*

На последней строчке он опасно покачнулся, и я мигом подлетел, повалил нас двоих, держа его в руках, назад, на жесткое покрытие крыши.
- Ник. Я конечно не против иметь твою задницу еще и на том свете, но давай лучше на этом еще поотожигаем?
- Блин, Чайлд, ты пошляк. Весь момент испортил.
- Так. Достал. Я буду тебе названивать каждый день, только попробуй трубку не брать.

На следующий день Ник ухал. Ему еще предстояло сдавать биологию в его медицинский ВУЗ, которым он мне все уши прожужжал. Рокер-зубной техник, когда я первый раз узнал, не мог проржаться. Хотя моя будущая профессия на факультете «туризма и сервиса» тоже не больно-то пересекалась с музыкой. Но мы решили, что рок навеки в наших сердцах. Об этом, как и о нашей любви, нам всегда напомнят наши татуировки. Еще в начале мая мы набили над сердцем инициалы друг друга, а на плечах до локтя вязь из надписей «Rock», цитат из любимых песен и абстрактных загогулин. Они так красиво и сексуально смотрелись на наших перекатывающихся бицепсах, когда мы специально выделывались, заводя друг друга, что всегда заканчивалось бешеным сексом.

Я промаялся до середины августа, а потом, не выдержав прессования мамы и хера* Федора, уехал в город Nск, забрав все свои сбережения. Решил, найду какою-нибудь работу, на одну стипендию я вряд ли проживу.

Универ, работа, общага, новые знакомые - все закружилось, как мордовский фестиваль. Каждый день полон событий, столько историй и впечатлений. И дикая тоска, когда вспоминаю о Нике.
Жизнь в студенческой общаге - это… словами не описать, кто жил – тот поймет. Я делил комнату с двумя неплохими парнями, одного из которых удалось втянуть в рок, чтобы самому не скучать. Вообще, я завел много друзей, тут был разный народ, даже панки с разноцветными хаерами, на которые я с завистью смотрел. Их-то никто не заставлял стричь волосы, убивая индивидуальность.

Четыре учебных месяца пролетели очень быстро. Мы мало общались по телефону – рядом постоянно кто-то отирался, да и общих тем было так мало. Пара сплетен про общих знакомых, попытки передать свои впечатления об универе и друзей. Ник напрягался когда я рассказывал о девушках, с которыми подружился. Ну что поделать, если на нашем факультете были преимущественно девушки. Ник же вызывая у меня тошноту рассказывал как они ходили в морг и жестокие приколы студентов-медиков. Если бы не рок, у нас не было бы ничего общего.

Приближался Новый год, я решил, что домой не поеду. Ник пообещал приехать ко мне на новогодние каникулы.

Тридцать первого я наконец сдал последний зачет и после обеда позвонил Нику. Тот радостным голосом сообщил, что уже садиться на трехчасовую электричку. Он должен был позвонить, чтобы я объяснил на месте как ему добраться до общаги. Начало шестого я забеспокоился и стал набирать его номер. Ответом мне было «абонент выключен, или…». Я названивал ему до семи, порываясь ехать на вокзал. Настроение скатилось ниже плинтуса. Сосед по комнате подбадривал и звал с собой на какую-то тусовку, а я все ждал, когда Ник возьмет трубу.

Я маялся на кровати, теребя браслеты, покрывало и поминутно менял решения, ехать или не ехать на эту дурацкую вечеринку. Телефон молчал, и я со злости кинул его на стол, прислушиваясь, когда кто-нибудь замолкал, надеясь услышать «его» мелодию.
- Ща через пять минут едем! Мужики, че сидите? Собирайтесь! – в пятый раз залетел Вовчик и, натоптав лужу грязи, побежал тормошить других.
И вдруг. Сквозь шум уже начавших отмечать студентов, пьяный хохот, чью-то ругань, работающий телевизор, прорезался, просто вторгся, ор с улицы. Такой родной голос с хрипотцой и эхом отдаваясь во дворе «коробки» пропел куплет из до боли знакомой песни:

When I look into your eyes
I can see a love restrained
But darling when I hold you
Don't you know I feel the same
'Cause nothing lasts forever
And we both know hearts can change
And it's hard to hold a candle
In the cold November rain
We've been through this
Such a long long time
Just trying to kill the pain
Yeahh..
But lovers always come
And lovers always go
And no one's really sure
Who's letting go today
Walking away*

Я застыл у окна на секунд пять. Этот позер с какими-то парнями на тачке стоял по колена в сугробе, видимо, чтобы подойти поближе к окнам общаги, а парни, протянув колонки с усилителем, подыгрывали ему на гитаре.
А потом я очень быстро оказался на улице.
Ник. Совсем не изменился, только волосы остриг до плеч. Я замер в нескольких метрах и смотрел на него, не решаясь подойти. Пять месяцев! Пять месяцев редких, быстрых, неуклюжих разговоров по телефону. Честно? Мне было страшно. Но вот он оборачивается ко мне, и глаза… А потом мы, наплевав на всех, целуемся. Кто-то свистит из окон, кто-то хохочет. Парни рядом возмущаются, мол, думали они, что Ник для девушки решил такое устроить, а он «из этих».

Сидим в жаркой подсобке в обнимку. Мне еще разбираться со своими соседями и друзьями, уговаривать, чтоб не сдали при обходе.
- Ты почему, козлина патлатая, телефон вырубил?! – пытаюсь ему выговаривать, уворачиваясь от засосов.
- Да сраный телефон сдох. Хз что с ним, может от мороза?
- Дебила кусок! Мог симку вынуть и с чужого позвонить.
- Мм… я боялся, вдруг ты уехал куда.
- Я почти уехал! Вот чтобы ты делал тогда?
- Орал бы песни до утра…
- Ты говносрущий эмогот! Я тебя трахну сейчас, и пойдем знакомиться с моими друзьями.
- У кого хаер длиннее, тот и сверху!
- Сдохни!

В итоге мы поимели друг друга по очереди. Друзья, конечно, были в осадке, но все поняли, и даже ввязались в драку с какими-то уебками-гопами из соседней общаги, когда новость разлетелась по универу. И с койко-место все вышло окей, так что Ник гостил у меня все каникулы. Конечно, впереди опять расставание, и черт знает что. Но я думаю, мы все сможем. Мы любим и любимы, это самое главное. Мы все сможем!

герои, уже остриженные

____
* - Два сердца, которые не должны были
Говорить друг с другом, сблизились
В городе больше похожем на тюремную камеру.
Люди произносят наши имена
На улице приглушённым голосом
О, истории, они могли бы рассказать
Если б кто-нибудь их слушал

* - И когда мы гуляем по улице
Ветер поёт наши имена в непокорных песнях
И звуки ночи должны были бы нас насторожить
Но уже слишком поздно, когда страх ушёл

* - Ууу, я встречу тебя в следующей жизни,
Я обещаю
Там, где мы сможем быть вместе,
Я обещаю
Я буду ждать пока на небесах,
Я обещаю
Ууу, я обещаю, я обещаю
отрывок из Megadeth - Promises

* - хер – пародийное переделывание слова «гер» (Herr – уважительное обращение с немецкого)

* - Когда я смотрю в твои глаза,
Я вижу сдержанную любовь,
Но, дорогой, когда я обнимаю тебя,
Неужели ты не знаешь, что я чувствую то же?
Ведь ничто не длится вечно,
И мы оба знаем, что чувства могут измениться.
И тяжело держать свечу
Под холодным ноябрьским дождем.
Мы прошли через это
Долгое долгое время,
Просто пытаясь убить боль.
Да...
Но влюбленные всегда встречаются
И влюбленные всегда расстаются,
И никто на самом деле не уверен,
Кто кого отпускает сегодня
Уйти навсегда...
отрывок из Guns'n'roses November rain