Может поэтому, может оттого, что Максим ему просто оказался симпатичен, но Андрей ради общения с ним готов был нарушить главную свою заповедь: «не сближаться с коллегами по работе». Если в самом начале этот парень его изрядно раздражал, особенно своей робостью и напуганными глазами, то теперь, когда они познакомились чуть ближе, Максим стал ему интересен. Он был спокойным, часто очень уставшим, совершенно не разговорчивым, особенно в том, что касалось личной жизни. Но всё равно Андрей начал потихоньку узнавать его привычки, вкусы и кое-какие факты из жизни. Теперь он знал, что Максим любит зелёный чай без сахара, фильмы Кустурицы, плохо переносит холод, очень мило и часто краснеет, не умеет плавать, что он в детстве мечтал стать трактористом или, что прошлой весной у него умерла мать, а младшая сестрёнка переехала к тётке. Подробностей этой трагедии он не знал, но и не пытался расспрашивать. Мало ли как люди умирают, нечего ворошить прошлое, если захочет, сам расскажет. Ещё он подозревал, что у того есть какие-то проблемы с деньгами, возможно долги, но это явно не связано с работой, ибо зарплату ему выдают довольно хорошую. Зависимостей к наркотикам и алкоголю было не замечено, да и не игрок вроде, хотя в этом ещё полной уверенности не было. Общались они только вне работы, да и не так чтобы совсем близко. Попытки Максима провести вместе обеденное время, Андрей очень быстро пресек. Пусть знает, что никаких поблажек за дружбу с начальством его не ждёт. Зато по вечерам он часто подвозил Максима до дома, иногда оставался на ужин, а несколько раз приглашал к себе. Этот парень был и моложе, и не такой бойкий, более скромный, отчего идеально подходил на роль младшего брата, о котором хотелось заботиться, поддерживать, и которого у Андрея никогда не было. В детстве он часто просил у родителей братика или сестрёнку, но мама всегда возмущалась и заявляла, что от его отца уж точно никогда больше не будет рожать. У них были довольно сложные отношения, постоянные скандалы, крики, битье посуды, истерики матери и трехэтажный мат отца. На работе он был всегда рассудительным и галантным, заигрывал с сотрудницами и всем улыбался, а приходя домой выплёскивал всё раздражение, переживания и расстройства на свою семью. Маленький Андрей ещё тогда твёрдо решил, что никогда не будет себя так вести, не будет кричать на своих жену и детей. Но держать весь негатив в себе у него не выходит, поэтому он тоже срывается, только делает это, наоборот, на работе. Возможно и в правду лучше уж так. Строгость сотрудникам на пользу будет, хоть работать начнут, а не только лясы точить и сплетни распускать. При всём таком не самом хорошем отношении к своим подчинённым, он никогда не давал их в обиду, ни вышестоящему начальству, ни даже клиентам, если возникали такие ситуации.

***
С того времени, когда начальник так неожиданно пришел его проведать, всё как-то неуловимо изменилось, выглянуло солнце, лёд двинулся. На работе он всё ещё мог получить нагоняй от Андрея и услышать пару ласковых, но теперь уже не испытывал прежнего страха, только необъяснимый трепет и жар от близости этого человека.
Ох, как же замирало сердце и приливала к лицу кровь, когда через пару дней после того памятного (для Максима уж точно) случая, выходя с работы, он услышал, как ему сигналит чей-то автомобиль, а потом увидел Андрея, который приоткрыл дверь и приветливо машет рукой! Конечно же, Максим решил, что это сон. Даже попробовал ущипнуть себя заледеневшими от зимнего холода пальцами. Нет, Андрей не исчез, не растаял, как наваждение, не перестал улыбаться, а лишь окликнул его по имени и предложил подвести.

С тех пор он уже несколько раз его подвозил, высаживал у подъезда, спрашивал, как тот питается и, пожелав удачного вечера, уезжал. Через какое-то время Максим всё-таки решился и, после очередной доставки до дома, позвал Андрея на ужин. Долго готовился, лежа ночью без сна, проигрывал в голове эту ситуацию, подбирал слова и волновался, совсем как девственник перед первым разом. Вот глупец, и чего так переживать? Ведь Андрей у него уже ужинал и ничего, всё спокойно прошло. Но это легко сказать, а на деле всё сложнее, особенно, когда, сидя с ним рядом в машине, сердечко стучит, мечется, как птичка в клетке, пересыхает во рту и остаётся только жадно ловить каждую его легкую улыбку, каждую фразу, изучать красивый профиль. Бывало, в своих фантазиях, он представлял, как после ужина Андрей поцелует его, или он Андрея. Иногда это происходила прямо на кухне, иногда, когда они сидели на диване, которого у Максима в квартире не было. Но это же мечты, вот он и мечтал. Мечтал, как целует его губы, прикасается к волевому подбородку, покрытому легкой щетиной, как забирается руками под рубашку, гладит широкую спину…

Максим совершенно чётко понимал, что влюбился. Глупо и бесповоротно. Так же чётко он понимал, что влюбился в стопроцентного натурала. При всей своей необъяснимой ненависти к дамочкам из их отдела, Андрей прекрасно относился к женщинам в целом. Особенно к красивым или умным, в идеале, конечно, красивым и умным. Да и они относились к нему крайне хорошо. Максим же для него был не столько другом, сколько лекарством от временного одиночества. Но даже такой расклад Максима устраивал, пока он мог находиться рядом с Андреем и видеть его таким, совсем другим, чем на работе. По началу Максим никак не мог привыкнуть к тому, что его начальник, которого иначе, чем лютым зверем не назовёшь, совершенно менялся за пределами офиса. Да, он продолжал быть резким в словах и не стеснялся в выражениях, но даже в конфликтных ситуациях не повышал голоса и не устраивал разбора полётов. Был очень общителен, вполне добродушен, хотя и крайне критичен, иногда и в отношении себя, вечно пытался учить Максима уму-разуму, но при этом никогда не лез в душу, не допытывался, уважал его желание не отвечать на некоторые вопросы.
Ещё Андрей безумно любил сладкое. Максим узнал об этом, когда специально для него позволил себе такую роскошь и приготовил яблочно-брусничный пирог, по рецепту своей мамы. О, оно того стоило! Эти глаза полные восторга, а как он облизывал губы, блаженно щурился, и вообще вел себя совсем, как ребёнок. Тогда-то Максим и понял, что дело уже не только в красивой внешности Андрея, на которую нельзя не обратить внимания, не в сильных руках и потрясающе ярких карих глазах, не в высоком росте и хорошей фигуре. Он не хотел другого такого привлекательного мужчину, и даже лучше не хотел. Все мысли были только об этом, конкретном, со всеми его привычками, не всегда хорошим поведением, со всеми изъянами и достоинствами, половина, которых Максиму ещё не была известна. Стоит ли рассказывать, что с ним творилось, когда Андрей начал приглашать его к себе на ответные ужины или на совместный вечерний просмотр футбола по телевизору?
Но, как говорится, чем выше взлетишь, тем больнее будет падать.

Он сам и не заметил, как расслабился, забылся, потерял бдительность. За зимой пришла весна. И вот уже год, как матери нет и Даши тоже. Она живёт теперь в далекой стране, а это почти что нет. Максим слышит по телефону её изменённый расстоянием голос только раз или два в неделю. У неё всё хорошо, а у него Андрей. И он пока не знает, хорошо это или плохо. А ещё у него долги, которых уже осталось немного, но если бы он, как и раньше работал в поте лица, то их бы уже не было. Но, он, влюблённый дурак, раньше времени почувствовал себя свободным. Меньше времени стал тратить на дополнительные заработки, и меньше денег стал откладывать. Сходил в парикмахерскую, стал следить за своим питанием и внешним видом, хоть и старался делать это как можно экономнее, но всё равно затраты. Такие лишние сейчас, когда ещё немного осталось. Но ему так хотелось выглядеть перед Андреем получше, хотя, что тому, до внешнего вида какого-то парня? Хотелось приглашать его на ужин и готовить для него что-нибудь вкусное, хотелось проводить с ним время…
Но всё это быстро прекратилось, когда начала звонить бывшая мамина коллега, Мария Степановна, и возмущаться, что уже год прошел, надо бы честь знать и пора долг до конца вернуть. Они вон ремонт затеяли и деньги как раз нужны. Максиму было ужасно стыдно, он знал, что тут только его вина и уговаривал её подождать ещё немного. Но женщина была непреклонна и даже обещала пожаловаться зятю, если деньги не вернут до конца месяца. Максим уже видел пару раз этого зятька - бритоголового молодца, разъезжающего на чёрном джипе с тонированными окнами, и больше с ним сталкиваться совсем не горел желанием.
Вот и закончилась светлая полоса, так толком и не начавшись.

***
- У нас нынче всё занято. Но, знаешь, могу тебя на субботу поставить, на дневную смену. Алек как раз к зубному всё просился, так что выйдешь вместо него. Оплата будет, конечно, меньше, чем обычно. Другого пока ничего предложить не могу. Может потом ещё какие дыры появятся, но сам понимаешь, в выходные всегда желающих достаточно.
- Наташа, ты мне жизнь спасаешь!
- Да ладно уж… Извини, что деньгами никак не можем, но у нас самих сейчас не густо из-за непредвиденного пополнения семьи. Так ещё и ремонт в клубе затеяли.
- Ну что ты! Я и так у вас в неоплатном долгу.
- Мне кажется, эта тема уже закрыта. Мы тебе не в долг давали, а просто помогли хорошему другу, и всё. Или если хочешь, то можешь считать, что мы твоей маме и Даше помогали, а не тебе.
-Мне тебя сам Бог послал. Вот честное слово.
- Олег точно так же постоянно говорит, обязательно когда-нибудь возьму и загоржусь, - смеётся так легко, что у Максима сразу светлеет на душе. Она всегда такая – улыбнётся, скажет пару слов, и все печали отступают. Был бы он по этой части, и не выйди бы Наташа замуж за Олега ещё на первом курсе, то Максим точно такую девушку не упустил бы. Красивая женщина, прекрасный отзывчивый друг и вечный двигатель, генератор сумасшедших и не очень идей.
- Знаешь, я тут подумала, может с Мишей поговорить? Вдруг к себе в Sin возьмёт, если тебя, конечно, не напрягает работа среди «голубчиков».
- Да я вроде, как ты сама знаешь, тоже из «голубчиков».
- Из голубчиков или нет, а работать в таком заведении не всякий захочет. Поэтому и уточняю. Звонить ему?
- Конечно-конечно, ничем не брезгую и не от чего не отказываюсь!
- Ну, ты с такими заявления поосторожнее. Я тогда тебе вечером перезвоню. Но ты сильно не обнадёживайся, у него хороший постоянный штат, и вряд ли он возьмёт человека с улицы для разовой подработки. Ну, до связи.
- До связи.

***
- Привет, Андрюха. Ты чего на юбилей Ильи не приехал?
- Привет-привет. Да с работой завал, не до того как-то. Надо было подготовить бумаги для срочного заказа, и, как обычно, кто-нибудь что-нибудь да напутает, всем же всё хочется побыстрее сделать. Пришлось все выходные самостоятельно всю документацию перепроверять.
- Ну, сочувствую, друг.
- Я Илье уже звонил сегодня с утра. Извинился, что не пришел. Хорошо погуляли?
- А как же, знатно-знатно. Все свои были, да и место он хорошее выбрал... О, вспомнил как раз!
- Чего вспомнил?
- Да вот не знал, что ты своим подчинённым так мало платишь, что они подрабатывают в клубах для пидорасов.
- Эй, ты это о ком? И, главное, что ты делал в клубе для этих, как ты там сказал, пидорасов? – даже на том конце провода было слышно, как Андрей удивлён.
- Не передёргивай. Мы когда из ресторана-то вышли, решили прогуляться чуток, голову проветрить, а там уже и такси ловить. Помнишь, нам Игорь рассказывал как-то, что там его знакомый клуб открыл для гомиков? Ну, вот как раз мимо этого клуба и проходили, смотрю, паренёк с бейджиком и в футболке с названием заведения у входа стоит и что-то охраннику объясняет. Уж больно знакомым показался… Внимательнее присмотрелся – ну точно тот мальчишка, что тебе документы на подпись заносил, когда я на прошлой неделе заезжал!
- Максим что ли?
- Да я имя-то не помню, но точно он.

Они ещё немного поговорили про работу, день рождение Ильи и куда стоит поехать в отпуск, но Андрей почти не слушал своего друга. Все его мысли были только о Максиме.
Как же так? Ну, точно бред, не может такого быть, и чего только с пьяни-то не привидится, по себе знает. Но его всё равно терзали сомнения, поэтому он быстро набрал секретаршу и попросил срочно вызвать Максима. Нет, Андрей не был гомофобом или как там это ещё можно назвать. Ему, если говорить начистоту, было глубоко наплевать, кто с кем спит и как, это таки их личное дело. Вон у них в вузе тоже было парочку таких на курсе - Игорь и Влад. Ничего даже, нормальные парни. Глаза не красили, женские тряпки не одевали, не жеманничали, к натуральным мужикам не лезли, да и ориентацию свою не особо афишировали. Об их этой «ненормальности» знали только ребята из общей компании, и всё. Это сейчас стало популярно трепаться о своих сексуальных отклонениях, а тогда-то даже значение такого слова как «гомосексуалист» не все понимали. Некоторым что гомик, что мерчендайзер, что пейджер – один чёрт. Так что узнай он, что Максим предпочитает по мальчикам ходить, а не по девочкам, то не вздумал бы делать из этого драму. Ну, может, немного расстроился и стал бы меньше с ним общаться. Собственно и всё. Но когда ему сообщают, что его сотрудник, а, надо заметить, что сотрудник довольно престижной фирмы, в свободное от работы время подрабатывает барменом или кем там ещё, даже неважно в каком заведении, это уже совсем другое дело. Это уже камень в его огород. Это же вообще надо додуматься до такого? Нет, ну правда, вроде бы и дураку понятно, что таким поведением он позорит имя фирмы и своего работодателя! Да и не кто-нибудь, а Максим, к которому Андрей уже даже успел привязаться и уж чего-чего, а такого удара в спину от него не ожидал.
- Здравствуйте, Андрей Николаевич. Вызывали? – парень выглядит удивлённым и растерянным. Уже привык, что к начальству вызывают только для разбора полётов, а в чём на этот раз провинился, никак не поймёт.
- Да-да, Максим, вызывал…
- Что-то случилось? Вы каким-то расстроенным выглядите… – Максим действительно волнуется за него, и Андрей это чувствует, именно поэтому так тяжело начать разговор. Знал же, что нельзя сближаться с сотрудниками, только проблемы потом от этого будут, и вот так оно и есть.
- Случилось. Мне тут позвонил один знакомый, по совместительству - один из клиентов нашей фирмы, и поведал занятную историю о том, что я так мало плачу своим подчинённым, что они идут работать в ночные клубы… это правда?
- Андрей…
- Это правда?
- Да, - опускает глаза и нервно перебит край пиджака. Вот такого поворота он не ожидал. Ни когда на подработку к Наташе просился, ни когда шел сюда по коридору и гадал, за какую же провинность его вызывает суровый начальник.
- У тебя плохая зарплата? Разве плохая? Да многие и столько не получают за ту работу, что ты выполняешь! А тебе всё мало? Куда тебе столько денег? Наркотики, может, играешь?
Андрей видит, как напрягся Максим, побелел, сжал руки, и как дрожат его плечи обтянутые стареньким пиджачком. Сразу надо было что-то неладное заподозрить, ведь при тех деньгах, что ему платят, Максим уже давно бы мог себе позволит новый костюм.
- Ну что ты молчишь? Да ответь ты хоть что-нибудь!
- Да, мне были нужны деньги. И работа официанта или бармена не хуже любой другой… - Максим говорит очень тихо, почти шепотом, и всё равно голос срывается.
- Да мне всё равно, хуже или лучше! Ты хоть понимаешь, что позоришь нашу фирму? Головой-то думал, как должен будет начальник отнестись к тому, что его сотрудники подрабатывают в гей-клубах? У нас известная и престижная фирма, тысячи клиентов, здесь такое поведение не допустимо. Ты не в Макдональдсе работаешь, чтобы в свободное время с чистой совестью подрабатывать барменом или раздавать листовки у метро.
Андрей поднялся из-за стола, рассеяно перебрал какие-то бумаги, перекладывая их с места на место, затем присел на краешек стола и обессилено потёр вески.
- Тебе так деньги нужны, что готов кем угодно и где угодно работать? Раз такой неразборчивый, то чего сюда пошёл устраиваться? Вон, есть же мальчишки, которые собой в клубах и парках торгуют, небось, и получают за свои услуги побольше, чем работая барменом, да и пахать как у нас в офисе с утра до вечера не приходится, - Андрея несло, он сам понимал, что говорит уже что-то не то и очень обидное, но он был так опустошен и разочарован, ведь до последнего надеялся, что это какая-то ошибка. Всего лишь ошибка.

Максима как током ударило. Столько лет он безропотно сносил все обиды и испытания, которые ему подкидывала судьба. Не жаловался никому, не роптал, не срывался и истерик не закатывал. Да за всё это время слова грубого никому не сказал, но сейчас эта чаша терпения переполнилась. И если где-то на периферии сознания он понимал, что Андрей в, общем-то, прав, и что он сейчас совершит огромную ошибку, но уже не мог остановиться… Его начало трясти от гнева, к лицу прилила кровь, и он сорвался.

- Да что ты можешь понимать? Сам-то весь такой благополучный, красивый, удачливый. Учишь других жизни, будто бы самый умный, срываешь гнев на тех, кто ниже тебя по статусу. Да ты не знаешь, что такое настоящие проблемы! Не знаешь, какого это три года работать только для того, чтобы оплатить матери очередную операцию, которая ей не поможет, да прокормить младшую сестру, не знаешь, как приходилось переступать через свою гордость и занимать деньги у всех подряд, как приходилось браться за любую возможность заработать! Ни хрена ты не знаешь… Не знаешь каково потом, когда всё закончится, когда закончатся поминки, сестру заберут родственники, а у тебя останутся только долги, нестерпимое одиночество и мечты о счастливой жизни… Бля, да я хотел бы пойти торговать собой, но видимо ещё не так опустился или воспитание не позволяет, а может просто страшно, что потом из этого дерьма уже не выберусь. Год прошёл, а я всё в этой дыре, и где же моя светлая полоса? Где награда за все мои труды? Только пустая квартира, вечный поиск денег и звонки от тех, кому я ещё должен.
- Максим…
- Что? Что ещё? К чему ты ещё хочешь придраться? Или это был намёк? Хочешь, чтобы я и так поработал?... – Максим себя уже не контролирует, бросается на Андрея, прижимается всем телом, целует, кусает неподатливые губы, вцепившись в идеально поглаженный ворот рубашки, мнёт его пальцами, а затем, вдруг опомнившись, очнувшись от минутного помутнения, отскакивает, смотрит напугано, вздрагивает и тяжело дышит.
Ох, что же он наделал, что же наделал… и как же теперь?
Андрей смотрит на него широко раскрытыми глазами, невольно тянется рукой к своим губам, а затем одёргивает себя, качает головой и совсем тихо говорит:
- Ну, зачем же ты так… мог бы просто рассказать, попросить помощи…и я… мы бы что-нибудь придумали. Зачем же так…

Какой же дурак! Сам всё испортил, разрушил ту хрупкую симпатию, которая между ними появилась, то доверие, которое Андрей начал к нему испытывать. Всё-всё разрушил…
Максим покачнулся, как-то резко вздохнул и выбежал из кабинета. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда, лишь бы не видеть Андрея таким растерянным и обиженным, лишь бы ничего не видеть.