- Аргхмммм-уху-ху-ху… - таким душераздирающим стоном вот уже месяц встречает новый день учитель японского, Пал Семеныч. Далее он потягивается, хрустя где-то в районе лопаток, перекидывает худощавые ноги с острыми, как у подростка, коленками на пол и шлепает в разношенных тапочках в сторону ванной, почесывая филейную часть, упакованную в семейки в цветочек. Когда он дойдет до раковины, то внезапно вспомнит о том, что нужно было идти сначала на кухню и включить газовую колонку, чтобы пошла горячая вода, а уж потом только тащиться в ванную.

К слову сказать, Пал Семеныч, который, на самом деле, предпочел бы, чтобы его называли Павел или Паша, но разве это объяснишь здоровым семнадцатилетним лбам? Ну так вот, Пал Семеныч, не был вообще-то таким рассеянным человеком, но буквально месяц назад, в августе, он скоропалительно поменял город Nск, где прожил свои двадцать четыре года в трехкомнатной квартире, без всяких там газовых колонок, на город, скажем, Hск, который был по плотности населения меньше, но зато ближе к столице.

Но мы отвлеклись, потому что Пал Семеныч, прыгая на одной ноге, пытаясь попасть другой в штанину, дожевывает бутерброд с маслом, ибо до работы осталось всего полчаса. А работа была шикарная, если судить в денежном плане. В единственной элитной школе города совсем недавно было решено преподавать ученикам японский язык. Так что, Пал Семеныч, неожиданно для себя, стал учителем после того, как неделю безуспешно искал объявления по своей специальности архитектора-реконструктора. Пригодились-таки двух годичные курсы, на которые он записался от скуки. Коллектив встретил нового сотрудника безразлично-пофигистически. Да и пересекался с коллегами он редко.

На самом деле, Пал Семеныча без всякого образования и опыта в преподавании на должность учителя брать не должны были, но деньги родительским комитетом были выделены, а директор безуспешно все лето пыталась найти человека, который хорошо знал японский. Так что, когда Пал Семеныч просто, ради интереса, заглянул на собеседование, госпожа Алексеева буквально вцепилась в него всеми конечностями, уговаривая и грозя выдать аванс, пока тот не согласился вступить в должность.
Новая работа радовала хрустящими бумажками с красивыми денежными знаками и редкими вызовами к начальству.

И все было бы совсем замечательно, если бы… если бы не…
- Ива-а-а-а-н! – симпатичное лицо Пал Семеныча перекосило, как будто имя им произнесенное имело лимонный привкус.
- Иван Скворцов, будьте так любезны, к доске. – Если бы это не выглядело совсем по-позерски, Пал Семеныч даже бы шаркнул ножкой. – Напишите нам на катакане ряд «Ка».
Впрочем, вызов к доске означенного одиннадцатиклассника никакого удовлетворения не принес. «Снова все выучил, засранец!» - костерил его про себя Пал Семеныч, коршуном высматривая ошибки в написании.

Почему Пал Семеныч так не любил этого, казалось бы, прилежного ученика? Ну, во-первых, как рассуждал сам Пал Семеныч, тот был на всем готовеньком. Этакий сын «нового русского», золотая молодежь, мажор и прочее, который выделялся своими деньгами даже среди своих обеспеченных одноклассников. Личный шофер, в то время как Пал Семеныч должен был толкаться в общественном транспорте, так как его девятка заводилась через раз. Супер-новый ноутбук, на который Пал Семенычу даже при нынешней зарплате пришлось бы копить не меньше полугода, и который Иван небрежно захлопывал, уходя на перемену, заставляя Пал Семеныча вздрагивать от такого чудовищного отношения к технике. Раздражал также учителя и внешний вид – ровный загар, белоснежные кудри, высокий рост, зеленые глаза, широкие плечи, и все это упаковано в дизайнерские шмотки. В то время, как Пал Семеныч с его бледной кожей, веснушками, которые не прошли, не смотря на возраст, какими-то русыми, неопределенного цвета волосами, бледными серыми глазами и единственным приличным костюмом, в которых обязались ходить преподаватели, чрезвычайно неловко себя чувствовал рядом с таким выдающимся учеником, который выдавался над ним на полголовы. ("Вот ведь вымахал, детинушка!" – прим. Пал Семеныча).
В общем, причин для нелюбви у Пал Семеныча хватало.
Ах да, ко всему прочему, этот коварный Иван Скворцов относился к своему учителю с большим почтением, регулярно учил заданное, на уроках вел себя тише воды, ниже травы, и так искренне улыбался, приветствуя и прощаясь с Пал Семенычем, что у того сводило зубы.

Вы мой Ангел, вы мой идеал
Моя звездочка, ласточка, рыбка.
Зубы жемчуг, а губки коралл
Хороши также грудь и улыбка
Я таких никогда не встречал
Пусть исправится эта ошибка!
Песни из кинофильма «Обыкновенное Чудо»

- Слушайте, Скворцов, зачем вам японский? - с плохо скрытой тоской спросил Пал Семеныч. – У вас все равно пятерка будет в четверти. Шли бы вы… домой.
Иван упрямо поджал губы.
- Я собираюсь поступать на туризм. Японский, китайский и английский сейчас самые распространенные языки. Я прошу вас позаниматься со мной дополнительно.
- Почему это я должен заниматься с вами дополнительно в свое свободное время? – зловредно спросил тот.
- Ну, так я оплачу услуги вашего репетиторства. – И, предупреждая возражения со стороны Пал Семеныча, поспешно продолжил: – Директор будет в курсе. Юрка с алгебраичкой занимается, да и другие… это в порядке вещей.
- Но… я… у меня… У меня времени нет! – На самом деле, японский преподавался исключительно в старших классах, да и то с безумной нагрузкой элитной гимназии, Пал Семеныч диву давался, глядя на расписание уроков - по восемь-десять пар в день, как для его уроков смогли выкроить время. Занят он был все пять дней, но по два-три урока, в то время как числился на «постоянной работе полной восьми часовой занятости». (И такие сибаритские условия его явно расхолаживали – прим. авт.)
- У вас в пятницу всего две пары. – Лукаво улыбнулся Скворцов.
- Но у меня должно же быть свое свободное время? Я вообще по пятницам очень занят. Хожу в спортзал, по магазинам, в общем заня-я-ят! - И, не дожидаясь возражений, выбежал из аудитории.

На следующий день директор школы вызвал его и поставил перед фактом, что в пятницу после трех у него будут дополнительные занятия со Скворцовом. А перед этим «окно» в три урока.
«Гаденыш!» - и это было самое приличное, как он называл про себя ненавистного ученика. И хотя, на самом деле ничем таким Пал Семеныч не был занят по пятницам после обеда, – сидел дома и плевал в потолок, но такое давление на него жутко взбесило.

Как приятно и забавно,
Что я очень нравлюсь вам,
Ну, а вы мне и подавно!
Вот и славно, трам-пам-пам.
Отрывок песни из кинофильма «Обыкновенное Чудо»

Приближался Новый год. По таким, не особо значимым дисциплинам, как японский, в отличие от той же алгебры и русского языка, отметки были уже фактически выставлены в начале декабря.
Пал Семеныч, на самом деле, был совсем не вредным человеком, да и утверждаться за счет запугивания подростков, намеренно занижая оценки, чтобы ученики ходили за ним и канючили, был не намерен. К тому же, это потребовало выходить от него на работу в неурочные часы, а находиться в школе, где ученики и учителя будто сошли с ума в преддверии праздника, было выше его сил. Эти украшения помещений, суета, голосование на выбор среди учащихся Зимней Королевы и Короля школы, в коем совершенно точно выиграет ненавистный зазвездившийся Скворцов, взгляд которого преследует Пал Семеныча, как только он появляется в поле зрения. Иван, неизменно окруженный визжащими девчонками, гроздьями висящими на его в меру накаченных для подростка руках, и мальчишками, внимавшим ему, открыв рот. Взгляд, в котором читалась гордость с желанием покрасоваться, и ожидание чего-то… Пал Семеныч с усилием отводил глаза, тряс головой и пытался сосредоточится на чем-нибудь, требующим внимания…

- Я заболел. Ужасная простуда. Так что я на больничном, – поспешно протараторил Пал Семеныч, надеясь, что его не слишком выдал радостный голос, и добавил, превозмогая ребяческое желание показать язык невидимому собеседнику: - До новой четверти, Скворцов! Счастливого Нового года! – И с огромным удовольствием нажал отбой.
Нет, Пал Семеныч, на самом деле, приболел, но, хоть и вылечился за пару дней, решил использовать больничный как небольшой отпуск. Тем более, это позволило не пойти на дурацкий новогодний КВН, которые организовывали ученики и быть на котором были обязаны все преподаватели. Последнюю предпраздничную неделю он предавался «ничегониделанью». Так что Новый Год лениво и совсем не торжественно наступил, как ему и положено, 31 декабря.

«Эх, сегодня Новый Год… Да подумаешь, самый обычный день, и чего все так с ним носятся?» - пробормотал Пал Семеныч, неотрывно глядя, как какой-то отец семейства в окружении отпрысков достает из багажника своей машины елку, и они, весело хохоча, идут к соседнему подъезду. «Дурацкий праздник!» - назло всем сказал Пал Семеныч и пошлепал на кухню зажигать ненавистную колонку, чтобы выпить чаю с печеньем – не готовить ничего праздничного он решил принципиально.

Около девяти вечера, когда рачительные хозяйки, дорезав все салаты, лихорадочно начинают приводить себя в порядок, а кое-кто начинает отмечать, он с тоской смотрел в уже темное окно, с редкими всполохами взрываемых петард под тихое бормотание телевизора. В Интернете тоже было глухо – почти все были оффлайн на посещаемых Пал Семенычем сайтах.
Внезапно во входную дверь заколотили. «О, уже кто-то напился и ошибся дверью» - меланхолично подумал он. И тут раздалось многозначительное «Павел Семынович! Откройте!»
Павел Семенович с нарастающим ощущением, про которое в народе говорят «чую одним местом», волнуясь, подошел к двери и посмотрел в глазок. На площадке стоял Скворцов собственной драгоценнейшей персоной. Пал Семеныч даже протер стеклышко, думая, что у него галлюцинации. Все также не веря глазам своим, он открыл дверь и уставился на ученика.
- Здравствуйте! – громко гаркнул тот и оттер плечом немного ошеломленного учителя, проходя в комнату.
- Где у вас кухня? – раздалось уже где-то из квартиры топанье и шуршание пакетов. Пал Семеныч на автомате закрыл дверь и побрел на кухню.
- Иван? Это как понимать? Что вы тут – «забыли?» - делаете? – Скворцов доставал из необъятно больших пакетов какие-то коробочки с салатами, баночки с деликатесами, пирожными и алкоголем. Закончив выкладывать еду и открыв пустой холодильник, запихивая туда миниралку с шампанским, тот наконец обратил внимание на Пал Семеныча.
- А я то уж думал вы сильно разболелись, лежите тут бревном. Но так даже лучше.
- Вы мне что, дерзите? - недоуменно спросил тот и, набрав в легкие побольше воздуха, собрался заорать, чтоб Иван выметался отсюда ко всем чертям.
- Я буду с вами встречать Новый Год. – Иван плюхнулся на табуретку, ставя локти на стол.
- С какой это стати? Ты чего? А как же твои родители? – от волнения Пал Семеныч перешел на «ты». Иван как-то слишком хорошо вписался в его кухню, в своем свитере с оленями, растрепанными от шапки волосами и немного красным носом.
- Да им как-то все равно, они на Мальдивах. – Пожал плечами он.
- А ты почему не на Мальдивах?!
- А я хотел встречать Новый год с тобой, Паша.
- К-как ты меня назвал? Да я…
- Ну, ты меня не на много старше? Ты против? – подошел тот вплотную, заставив Пал Семеныча пятиться назад.
- Это розыгрыш такой?
- Ничего это не розыгрыш! Я в вас так давно влюблен! А вы на меня почему-то злитесь! И не воспринимаете всерьез! – Иван тоже волновался, трогательно заливаясь румянцем, глядя сверху своего роста на невысокого учителя. – Я вам хоть немного нравлюсь?
- Да с чего ты взял-то?
- Ну, у вас же девушки нет.
- Это ничего не значит! – Попытался обойти того Пал Семеныч. Иван стоял как скала.
- Я видел, как вы на меня смотрите, и так забавно злитесь, когда я все делаю правильно. Я вам точно нравлюсь! – нагло заявил тот.
- Да что за..?!!
- Паша… можно я останусь? – Пал Семеныч чувствовал что краснеет. Его лютая неприязнь к Скворцову, неожиданно для него самого, открылась со стороны «в каждой ненависти есть доля любви», причем эта «доля» как-то стремительно росла и кренила чашу весов, перевешивая неприязнь.
- Да что за глупости-то? Иди вон со своими друзьями празднуй! – все еще сопротивляясь, сказал он.
- Я отпустил шофера…
- Я вызову тебе такси!
- Ну, Павел Семенович… Паша… - выдохнул тот. – Вы мне сердце разбиваете, а я, между прочим, подросток с нестабильной психикой, и у меня будет травма на всю жизнь, если вы меня выгоните на мороз, в самый Новый Год! – пафосно закончил он.
«Подросток-переросток! Тоже мне! Душевная травма… вон какой здоровенный» - Пал Семеныч окинул взглядом стоящего перед собой парня.
Иван смущенно и проникновенно смотрел на своего учителя. И это смущенное выражение лица так было нехарактерно для образа высокомерного и нахального «золотого мальчика», который сложился у Пал Семеныча в голове, что тот, от растерянности, кивнул.
- Но не думай, что это что-то значит. Я не намерен с тобой возиться. И вообще, ты несовершеннолетний, и я… - И тут мы, пожалуй, перестанем подглядывать за Пал Семенычем, который уютно устроился в сильных объятиях Ивана Скворцова, бессовестным образом целующего его на фоне окна, за которым красиво взрывался салют…