- Ах, здравствуйте… Максим Иванович. Очень приятно, что таки снизошли до нашего скромного общества! Я вас между прочим уже пол часа жду, - Любовь сидела за столом и рассерженно смотрела на него. У Любви были ярко-карие глаза, щетина и её звали Андрей Николаевич, он же будущий начальник. Но после такого ужасного опоздания в первый же день, Максим уже не был в этом так уверен.
- Извините… Я…
- Мне не интересно, почему вы опоздали. Помогали старушке перейти улицу, спасали эпилептика, снимали котёнка с дерева или вас похитили инопланетяне – без разницы. Главное в том, что вы сейчас себя показали в очень невыгодном свете. Учтите, в своём отделе я такого не потерплю. Ваша бывшая начальница, Мария Семёновна, очень рекомендовала и из кожи вон лезла, чтобы вас, молодой человек, взяли на эту должность… Меня не волнует, почему она так старалась ради какого-то паренька, но у нас тут не за красивые глазки держат. Любое нарушение или ошибка и этой работы вам не видать как своих ушей. Вы меня поняли?

Максим сглотнул и робко кивнул. Ладони вспотели, а живот неприятно скрутило. Что за невезенье! Опоздать в первый же день, да ещё и на работу, которая ему сейчас так нужна, и получить выговор от мужчины, при виде которого сладко замирает в груди и в то же время мурашки страха бегут по спине от этого его свирепого взгляда.

- Принес рекомендации? Да не стой ты там, садись…
Парень опять кивнул, протянул Андрею Николаевичу папку и сел на краешек стула, боясь поднять на начальника глаза.
Приехали, у мальчишки руки даже дрожат, неужели это он его так? Да что за мужики нынче пошли? Тощий, как девчонка, волосы светлые-светлые, будто на солнце выгорели, глаза огромные и напуганные. Взять ту же Мариночку, вроде ж представительница слабого пола. Да как бы не так! Ох, сколько его кровушки попила эта ведьма и ведь голос на неё не поднимешь, сразу судом угрожает. А этот что - стоит весь бледный и трясётся, как осиновый лист. Тьфу ты! Андрей хмыкнул и начал просматривать рекомендации. Ну что же, неплохо…
- Ладно. С завтрашнего дня можешь приступать к работе. А пока сходи оформись на испытательный срок и Инны Григорьевны в 315 кабинете. Но только попробуй ещё раз вызвать мой гнев… В любом случае, что-то мне кажется, что с вашей «ответственностью» и «пунктуальностью», дорогой Максим, вы надолго у нас не задержитесь...

Парень побелел, как мел. Блин, зря всё-таки он на него так сорвался. Весь день на нервах, вот и нашёл козла отпущения…
Ещё недавно Андрей жил в полной уверенности, что он вполне себе счастливый человек. А как же иначе? Умный, привлекательный, в самом расцвете (всего-то три десятка лет), успешный, с хорошей работой, счетом в банке, квартирой и красивой подругой. Но вчера красивая подруга собрала свои вещи и после двух лет совместной жизни ушла от него со словами: «ты меня совсем не любишь, никаких чувств…»
Ну, может и не любит, но она ему очень нравилась. А любовь, чувства – это вообще довольно сомнительные понятия. Где она этого бреда нахваталась? Вот дура, потерпела бы годик –полтора и получила бы кольцо (с бриллиантом, не иначе) и хорошего мужа в лице Андрея. Так нет же, ей романтики захотелось, любовей, эмоций! Коза.
В общем, в один день он остался без подруги, с незначительными, но неприятными трудностями на работе, без завтрака и даже, кажется, с одним седым волосом, найденным сегодня с утра. Вот и выплеснулось всё раздражение и обида уязвлённого самолюбия, на нового работника, совсем некстати попавшегося под руку.

***
За окном было пасмурно, а в душе ещё пасмурнее.
Ну почему в последние года ни одного светлого пятна, одна тёмная полоса без конца и без края?
Может проклял его кто?

Первый день на новом месте и так опоздать! Надо было ему ехать в Дашину школу за этими документами и выслушивать соболезнования от надоедливой учительницы? Будто не понимает, что человек на работу торопится, нет же, прицепилась как пиявка: «А как там Дашенька? А как ей на новом месте? Как к новому языку привыкает?» Потом ещё и в пробку на маршрутке попал. Чуть волосы на себе рвать не начал, пока эта колымага еле ползла в плотном потоке.
Увидел начальника и как там в песне пелось… «Моё сердце остановилось, замерло, отдышалось и снова пошло…» Вот-вот, моё сердце остановилось. Давно у него таких чувств никто не вызвал. Да и вообще давно ничего не было. Так давно, что за это время и обратно девственником можно стать. Слишком занят работой, и слишком у него много проблем. Кому же такой нужен?
От одного взгляда на этого Андрея Николаевича бросало то в жар, то в холод. А ещё он был очень зол и кричал, говорил, что Максим надолго у них не задержится. Слёзы на глаза наворачиваются. Обидно-то как! Ведь неправда это, хороший он работник, и ответственный. И ради работы этой готов хоть на коленях ползать, хоть ботинки целовать...

Жил Максим с мамой и маленькой сестрёнкой. И было у них всё хорошо.
Но вот именно что «было». Раньше. Давным-давно.
Ну, на самом деле не так и давно, года два-три назад. Но кажется с того времени целый век уже прошел. По крайней мере, он чувствовал себе постаревшим на этот самый целый век.
Мама была хорошая, заботливая и добрая. Всю себя отдавала семье и работе, чтобы прокормить двух детей, оставшихся без отца. А ещё она была очень умная. Когда Максим сразу после школы захотел пойти работать, она заставила его поступать в институт. «Миленький мой, без бумажки ты букашка. Сейчас новое время, всем нужны дипломы и специалисты». Как же она была права!
Всегда и во всём поддерживала своих детей, относилась с пониманием . Даже когда сын рассказал о том, что он кажется гей, не стала плакать и устраивать сцен. Обняла и попросила не терзать себя понапрасну, ведь всякое бывает и люди тоже всякие бывает. «Ты уверен? Да? Только не мучай себя лишний раз. Не переживай, я же мама и буду любить тебя и таким тоже…» Всё боялась, что руки на себя наложит или станет думать, что это болезнь и он какой-то ущербный теперь.

А потом она заболела. Сначала отмахивалась, потом забеспокоилась, а ещё позже узнала от врачей страшный приговор. Работала до последнего, пока совсем не начала таить. Когда Максим заметил эти перемены с матерью, было уже поздно. Нужна была операция, на которую нужны были деньги. А затем ещё одна и ещё. С каждым разом суммы за лечение были всё больше и больше. Требовались лекарства и дорогостоящие процедуры, постоянный уход.
Максим к этому времени уже закончил институт, и мамина подруга, Мария Семёновна, устроила его к себе в контору. Мальчик он был смышлёный и трудолюбивый, в скором времени получил повышение. Но всё равно этих денег не хватало на лечение матери и заботу о сестрёнке, которая пошла в первый класс.
За три года жизнь полностью изменилась. Мама больше не сидела на кухне в своём цветастом халате, не курила ментоловые сигареты и не говорила, приходя домой с работы, «Кто в домике живёт?». Теперь она всё время лежала в больнице. Очень худая и совершенно бледная, вся опутанная проводками и с исколотыми венами. Её глаза стали совсем прозрачными и водянистыми.
Максим работал. С утра до вечера, а иногда и с утра до утра. Брался за любую дополнительную возможность заработать. Готов был делать что угодно, лишь бы заплатили. Все семейные накопления быстро исчезли, как и счет в банке «на учёбу Дашеньке», зарплаты катастрофически не хватало. Начали брать в долг. Сначала немного и у своих, потом у всех, кто готов был помочь. Потихоньку продали машину, технику и всё то, из дома, что можно было сбыть.
Операции шли за операцией. Но казалось, что они просто тянут время, пытаются отсрочить неизбежное. Мама часто плакала, ей было больно. Физически и душевно. Просила дать ей умереть и перестать тратить деньги, «лучше о Дашке подумай, она ж в обносках в школу ходит».
С сестренкой Максиму повезло. Умная Даша не жаловалась и ничего не требовала. Он подозревал, что её обижают в школе, что смеются над её старыми вещами и тем, что семья в долгах, как в шелках, но она об этом не рассказывала. Только улыбалась, гладила его по голове и как дитё малое утешала: «Максимушка, всё будет хорошо. Вот мама поправится, отдадим долги и заживём нормально, а пока потерпеть надо. Немножко потерпеть…».
Весной мама умерла. Просто уснула и всё закончилось.
Вроде и шло к тому, но всё равно оказалось неожиданно, очень больно и пусто.
Были похороны и новые затраты. А потом пришло время отдавать долги. Максим стал работать ещё усерднее. Чем быстрее с этим разберётся, тем быстрее сможет начать новую жизнь. Жизнь, где всё будет иначе. Где у них с Дашей всё будет хорошо. Но на деле оказалось сложнее, чем в мечтах.
Тут-то мамина сестра, которая жила в Америке, предложила удочерить Дашу. Живут они там конечно не богато, но и не бедно. Муж у неё хороший, а детей иметь не могут. Максим сначала напрочь отказывался, вот ещё. Но Дашенька села рядышком, взяла за руку и сказала: «Максимушка, так будет лучше. Ты не думай, я тебя не бросаю… Только тебе без меня легче здесь будет. И жить, и с долгами решать. Я ведь тоже уезжать не хочу, как же страшно тебя тут одного оставлять… Но там обо мне тетя будет заботиться, тебе уже проще.»
Прилетела тётка, оформили документы (долго оформляли, все круги ада прошли и все инстанции с этой бумажной волокитой), а затем улетела Даша на белом самолётике в далёкую Америку. И остался Максим совсем один в пустой квартире. Часто он думал продать эту двушку и купить однокомнатную, а на разницу погасить долги. Но сначала мать была против, отказалась подписывать что-либо: «Ни за что и никогда! Как вы с Дашей в однушке ютиться будите? А если ещё и я поправлюсь? Нет-нет.» А теперь выяснилось, что дом старый, да и квартиру давно не ремонтировали, дорого не возьмут, да ещё и искать покупателя неизвестно сколько придётся.
Пришлось полагаться только на себя и на работу. Очень Мария Семёновна помогла. Узнала, что в главном офисе есть вакантное место и зарплата там намного выше нынешней Максимовой будет. Бегала, просила за него, резюме его вместе с конфетами и кофе к нужным людям на стол подкладывала. В результате получил он эту должность и так сразу же себя невыгодно зарекомендовал. Получается, что и себя подвёл, и бывшую начальницу.